Приграничное сражение 1941. Первая битва Великой Отечественной

Причина вывода корпусов Рябышева и Карпезо из боя была совсем другая. Основной ошибкой командования фронта была неверная оценка направления развития наступления немцев. В разведывательной сводке фронта от 22.00 26 июня мы читаем: «Радзехув – бродское направление. Противник, имея главные силы прорвавшейся мотомеханизированной группировки в районе Берестечко и передовые части в Дубно, Верба, Раздвиллув, пытался распространить прорыв в направлении Броды, Тарнополь, но, встречая упорное сопротивление наших частей, успеха не имел». Тем временем 1-я танковая группа стремилась развивать наступление не в юго-восточном направлении, на Тарнополь, как предполагало командование Юго-Западного фронта, а дальше на восток, в направлении Острога и Шепетовки. М. А. Пуркаев и М. П. Кирпонос неверно оценили замах «клещей» планируемого немцами окружения войск фронта. Возможно, был неверно интерпретирован выпад в направлении Кременца. Как мы сейчас знаем, он был продиктован всего лишь стремлением использовать 11-ю и 16-ю танковые дивизии не в затылок друг другу, а на разных маршрутах. Командование группы армий «Юг» действительно собиралось осуществить окружение противостоящих советских войск. Но план был намного амбициознее. Окружать б, 26 и 12-ю армию немцы собирались во взаимодействии с 11-й армией Евгения Риттера фон Шоберта, сосредотачивающейся в Румынии. Как раз 26 июня в журнале боевых действий группы армий «Юг» появляется запись:

«Учитывая предшествующий ход операции, предлагается внимательному рассмотрению вопрос о целесообразности перехода от глубокого оперативного прорыва в направлении на Киев к тесному оперативному окружению советских войск, ведущих бои в районе Тарнополь – Лемберг».

При этом начало операции на окружение сдерживалось временем, необходимым для приведения 11-й армии в полную готовность к наступлению (2 июля). Соответственно задачей 1-й танковой группы оставался прорыв, «несмотря на наличие глубоких флангов и используя любые дороги, тремя головными колоннами в направлении Бердичев – Житомир». Для сдерживания прорыва противника в направлении на Бердичев и Житомир мехкорпусам требовалось продолжать контрудары. Отвод назад фактически выводил их из сражения. Если бы командование Юго-Западного фронта правильно оценило замысел противника, никакого отвода бы не произошло.

Итак, механизированные корпуса Юго-Западного фронта выводились за линию построения 37-го стрелкового корпуса, поскольку предполагалось их использовать во фланговом контрударе против ожидавшегося поворота на юг 1-й танковой группы. Одновременно командование фронта решило начать отвод войск на восток из предполагаемого «котла». Частным боевым приказом № 0016 6-я армия отводилась на рубеж Новый Почачюв, Пониква, Ушня, Золочев Гологуры, Ганачув. В подчинение армии входил 37-й стрелковый корпус в составе 141-й и 139-й стрелковых дивизий. Согласно тому же приказу, 12-я армия отходила на фронт Стрый, Долина, Вышкув. Тем самым выгнутый в сторону противника фронт армий в Львовском выступе сокращался, и армии разворачивались в линию, обращенную на северо-запад. Также устранялся разрыв между соединениями армий прикрытия и «глубинными» стрелковыми корпусами, 37-й стрелковый корпус подчинялся теперь 6-й армии.

Однако Москва не поддержала решение командования фронта. И. X. Баграмян вспоминает:

«– Товарищ полковник! Товарищ полковник! – слышу голос оперативного дежурного. – Москва на проводе!

Бегу в переговорную. Увидя меня, бодистка отстучала в Москву: «У аппарата полковник Баграмян». Подхватываю ленту, читаю: «У аппарата генерал Маландин. Здравствуйте. Немедленно доложите командующему, что Ставка запретила отход и требует продолжать контрудар. Ни дня не давать покоя агрессору. Все»[486].

М. П. Кирпонос попытался объяснить свои решения, но отстоять их не смог. Дальнейшее развитие событий показало, что Ставка была права в своих оценках – острие немецкого танкового клина повернуло на юг намного позднее, только после преодоления «линии Сталина». Поскольку задачи мехкорпусам были поставлены исходя из обстановки на 24–25 июня, то возвращать их в бой на прежних направлениях было уже нецелесообразно. Поэтому направления ударов были изменены. Баграмян вспоминает:

«Кирпонос снова склонился над картой.

– Ставьте новые задачи нашим механизированным корпусам, – обратился он к Пуркаеву. – Восьмой повернем на северо-восток, пусть наступает прямо на Дубно, а пятнадцатый всеми силами ударит на Берестечко. Если Рябышев в районе Дубно соединится с корпусами Рокоссовского и Фекленко, то прорвавшиеся вражеские части окажутся в западне»[487].