Приговор приведен в исполнение...

Все чекисты и розыскники были подняты по тревоге. Приказ — короткий: «Разыскать и обезвредить Абрека». Но как это сделать? Многоопытный бандит действовал с предельной осторожностью. Осторожно и в то же время нагло. Его разыскивали по всему городу, а он продолжал творить кровавые злодеяния. Со своей бандой сделал нападение на дом семьи Ступаковых на Ульяновской улице, на дом Генель по улице Гостеприимной, ограбил кассу гончарного завода и, наконец, третьего мая совершил вооруженное нападение на квартиру Степана Ротбоера на Андреевской улице. Все эти преступления сопровождались убийствами и насилиями.

Но, как говорится, сколько веревочке не виться, а конец будет. Седьмого мая поутру агенты Ескин и Орешников, переодевшись в штатское, патрулировали возле Обуховской бани. Было известно, что Абрек большой любитель попариться. Может быть, заглянет в парильню?..

Нет, Абрек в этот день не помышлял о парной. Простое стечение обстоятельств. Он вывернул с Хорошхинской на Обуховскую улицу, и агенты тут же его опознали.

— Руки вверх! — скомандовал Ескин.

Не тут-то было! Абрек выхватил маузер и наган и мгновенно открыл огонь по агентам. Ескин был ранен в ногу. Орешников — в руку. И все же агенты угрозыска, превозмогая боль, стали преследовать бандита, продолжавшего отстреливаться. Абрек бросился бежать по Хорошхинской, надеясь достичь Кашгарки и скрыться там в лабиринте улочек и переулков.

Истекая кровью, Орешников приотстал, однако Сережа Ескин, наш замечательный юнец, Сергей Гаврилович, хромая, продолжал преследование. На выстрелы прибежали другие агенты, патрулировавшие на ближайших улицах... Но все уже было кончено. Метким выстрелом Ескин наповал уложил кровавого злодея. Вот как об этом подвиге писала газета «Известия ТуркЦИКА»:

«Теперь население Ташкента избавлено от такого дерзкого и опасного преступника (Абрека)... Труп убитого... был предъявлен оставшимся в живых членам семьи Ступаковых, и они опознали его. Он опознан также рабочими гончарного завода, потерпевшим Ротбоером и многими другими.

Агенты уголовно-розыскной части Орешников и Ескин проявили доблестное служение делу защиты революционного порядка. Несмотря на полученные ранения при внезапной встрече с бандитом, они продолжали преследовать его до тех пор, пока тот не был убит.

Чрезвычайная комиссия совместно с уголовно-розыскной частью и Управлением охраны города принимает энергичные меры к поимке всех соучастников кровавого бандита».

От себя же добавлю, что соучастники Абрека были вскоре схвачены. Ескина и Орешникова ТуркЧК и Управление охраны наградили именными золотыми часами.

Вот какие замечательные кадры защитников революционного правопорядка воспитала Советская власть!

Открылась, наконец, и тайна записей в дневнике Блаватского о том, что какие-то ценности находятся у княгини. Муфельдт спросили, когда она последний раз видела Осипова.

Она усмехнулась: «Когда он тягу давал из Ташкента, забыв даже про меня, про свою княгиню, как он меня называл».

Присутствовавший при допросе Аракелов вдруг хлопнул себя по лбу ладонью и воскликнул, подобно Архимеду: «Эврика!.. Нашел!»

И тут же объяснил чекистам суть дневниковых шифровок Блаватского.

Вот ведь какая «универсальная» фигура — Е. Э. Муфельдт! Кровавая уголовница, кровавая контрреволюционерка!!!

Страшно, говорят, на нее было смотреть, когда она поняла, что одним-единственным словом «княгиня» выдала себя с головой!

Однако не надо вздыхать спокойно, предполагаемые мои читатели, посчитав, что, уничтожив банду Муфельдт—Абрека, было окончательно покончено с разгулом организованной преступности и контрреволюционными ядовитыми гнездами.

И по сию пору идет борьба не на жизнь, а на смерть. Все еще не перевелись басмачи, выродившиеся в разбойничьи шайки; мстят новой власти, власти рабочих и дехкан, недобитые белогвардейцы. Много бед причиняли и продолжают причинять фальшивомонетчики. Вот всего лишь несколько строк из газетной статьи с поражающим воображение заголовком — «Фабрика денег».