Приглашение в ад

Полчаса назад я интересовался у доктора состоянием Ковалева. В ответ первый лекарь "Цезаря" посоветовал мне заниматься своими прямыми обязанностями. Прекрасный в общем-то человек, он становился невыносимым, стоило в его палаты угодить больному. Теперь их было двое: Ковалев и Командор. И ни к тому, ни к другому док не подпускал никого на пушечный выстрел. И все-таки я знал, что уже дважды док пытался вывести Ковалева из состояния глоссальной комы, но всякий раз ему приходилось отступать. Может, оттого он и злился на меня. Доктора раздражало мое нетерпение. Первоначальный диагноз — стойкая глоссолалия — подтвердился, и насколько я понял, спешка в данном случае могла только навредить больному. Словом, ни о каких допросах не могло быть и речи. Глоссолалия означала невменяемое состояние, сопровождаемое бредом и общим упадком сил. Доктору ничего не оставалось делать, как вгонять больного в сон и, колдуя над энцефалограммами спящего, надеяться на лучшее.

Светлые блики метнулись по стенам, заставив меня обернуться. Светился экран видеофона, и с этого экрана угрюмо глядело лицо Кола Раскина, моего второго помощника.

— Что-то случилось, Кол?

— Да. Небольшая неприятность, капитан.

Я поморщился. Небольшой неприятностью Кол мог называть что угодно от светопредставления до легкого прыщика на собственной ягодице. На этого могучего и невозмутимого человека я полагался во всем, и единственное, что меня не устраивало, это его вечные "неприятности", маленькие и большие, заставляющие вздрагивать и напряженно ждать.

— Что такое, Кол? Не тяни резину!

— Драка в кубрике. Двое десантников и трое наших.

— Причина?

— Все скучно до чрезвычайности. Им не понравились разговоры навигаторов. Навигаторам, должно быть, не приглянулись их погоны.

— Великолепно… — пробормотал я. — И чья же победа?

— Можно сказать, ничья. Они дерутся, как черти, эти вояки.

Мне показалось, что в голосе Раскина проскользнула виноватая нотка. Трое против двоих и боевая ничья в результате — это его наверняка не радовало.

— Проклятье! — я хлопнул ладонью по столу.

— Я знал, что вас это расстроит. — Кол кивнул. — Может, все обернулось бы иначе, окажись поблизости Дадлинг с Сысоевым. Уж эти-то на ничью бы не согласились.

Раскин рассуждал со здравомыслием ребенка. Дадлинг и Сысоев слыли первыми силачами на "Цезаре", и мысленно я поблагодарил судьбу, что их не оказалось в числе драчунов. Мне вполне хватало выходок Билиуса.

— Черт побери, Кол! Только-только у нас что-то стало налаживаться, и вы вновь готовы все развалить. Никаких конфликтов! Ты понял меня? Ни-ка-ких! Лояльность и доброжелательные улыбки — вот, что от вас требуется. И ты лично будешь следить за этим!

— Понимаю, капитан, но…

— Никаких "но"! Нельзя рисковать, Кол. Мы не в той ситуации, когда трое выходят на двоих или наоборот. Словом, все на этом. Зачинщиков упрячь куда-нибудь на самый дальний уровень. И чтоб носа оттуда не показывали.

Кол ухмыльнулся.

— Уже сделано…

— Надеюсь, никто серьезно не пострадал?

— Слава богу, обошлось. Синяки и ничего более. Главный астрофизик, добрейшая душа, сумел умаслить дежурного офицера. Тот обещал, что ябедничать не будет.

— Хорошо если так.

— А как же иначе? — брови Раскина удивленно скакнули вверх. По-моему, командуем на корабле сейчас мы.

— Сейчас, может быть, и да, но видишь ли, Кол, понятие "сейчас" зыбкое и растяжимое… — я рассеянно взглянул на ранец Ковалева.

— Кстати, когда ты в последний раз заглядывал к доктору?

— Кажется, вчера. А нужно что-нибудь спросить? — Кол понимал все с полуслова.

— Да. От меня он шарахается, как черт от ладана. Даже видеофон отключил. А мне позарез нужна информация о состоянии Ковалева. Это для него он больной, а для нас… — я перебрал в памяти все сколь-нибудь весомые аргументы, но не подобрал ни одного подходящего. Скорее всего док и не нуждался в них. Он прекрасно понимал наше положение и знал, как важны для нас сведения, которые можно было получить от дежурного станции. Без сомнения он делал все от него зависящее.

— В общем передай ему, — медленно заговорил я, — что Ковалев мог чем-нибудь и болеть. Я нашел у него в ранце какие-то лекарства. Возможно, доку покажется это интересным.

— Хорошо, капитан. Я забегу к нему сейчас же.

— Да, и заодно порасспроси о Командоре. Как он там и вообще?.. Я хочу сказать, пусть док не торопится. Ну, ты меня понимаешь?.. Генерал — не простой человек, и ему нужно качественное лечение. Так что никакой спешки, никаких сверхактивных препаратов.

— Еще бы, — Раскин подмигнул мне. — Сверхактивные препараты — вещь чреватая. А лучшее средство от ожогов — глубокий и продолжительный сон. Разумеется, всех гостей в шею. Рядовых, офицеров — всех без исключения.