Придет вода

Отметим сразу крайнюю неразработанность этого понятия в отечественной рок-журналистике. А точнее — отсутствие более или менее законченных попыток его определения. Ввиду этого позволю себе дать свое собственное, заранее с благодарностью принимая все критические замечания. Итак, концепция — это, с одной стороны, некая проблема, которая в той или иной степени решается в номерах данного альбома, а с другой — ответ на нее (проблему), который проявляется при восприятии всего альбома, т. е. не сводим к какому-то одному его элементу. Под элементами здесь я понимаю не только песни, но и название, и обложку, и эпиграфы. Концепция является не только сознательной, но и (может даже в большей степени) бессознательной установкой автора, ввиду своей (как и всего альбома) многозначности.

Таким образом, если сказано, что эти два альбома представляют собой две части единого целого, нужно доказать, что в них решается какая-то единая проблема. И этому условию Ангедония/Домой — удовлетворяют вполне. Здесь делается попытка определить положение в «обществе развитого социализма» «деклассированных элементов», т. е. людей, принципиально с ним не совпадающих и рефлексирующих по этому поводу (хотя это, кажется, одна из характеристик несовпадения — «винтик» о своем месте в механизме задумываться не должен). Две части демонстрируют два способа осознания этой проблемы: «извне» — мир, в котором я нахожусь, и «изнутри» — я в этом мире.

Разберемся поподробнее. Ангедония открывается простым и ясным положением: «Нас убьют за то, что мы гуляли по трамвайным рельсам…» Далее идея развивается: что есть в таком мире человеческие качества, чувства («От Большого Ума», «Берегись!», «Рижская»), даются великолепные зарисовки («Медведь Выходит», «Декорации», «Гори, Гори Ясно») и, наконец, вывод — «Ангедония», alles gen"uk, нельзя жить в этом кошмаре.

Стоит отметить отличный mix. Если в начале 60-х Спектор строил «стену звука», то сейчас Летов сооружает что-то вроде «лавы звука». Ударные, которые вносят структурность, убраны назад. Впереди — бас и скрежещущая, воющая, шуршащая гитара. Торжество энтропии. Когда включаешь на полную громкость, ЭТО начинает ползти на тебя, подавляя и засасывая. Саунд отлично дополняет концепцию: алогичный, липкий, ползущий, засасывающий мир.

Та же атмосфера на второй стороне. Хоть жить и противно, и не нужно, жизнь продолжается помимо твоей воли. Домой демонстрирует нам эту жизнь в сингулярном плане. Вначале общий фон: «На Черный День», затем детально, через «мы» («Деклассированным Элементам», «Продано») и через «я» («Полкоролевсгва», «Я Стервенею», «Рижская»). И каким же оказывается место такого рода личности (и личностей) в такого рода мире? Да разумеется — одиночество. Тотальное, галлюцинирующее[32], чреватое суицидом одиночество. Выхода нет. Строчка в последней песне «Домой!..» своей иррациональностью подчеркивает безысходность. Куда, домой? Здесь наша Родина, сынок.

Вполне понятный вопрос и не менее понятный ответ, к которому я полностью присоединяюсь. Концепция присутствует и ясно реализована.

Качество записи, по сравнению с предыдущими работами Летова, заметно возросло, что объясняется, видимо, АУКЦЫОНовской порто-студией. Все, что нужно, слышно. И фрагменты «индустриального хэппенинга» вполне в кайф.

Касаясь инструменталистов. Похоже, что древний принцип «Дворец строится из тех же кирпичей, что и хижина», продолжает действовать, и время для ГрОба летит незаметно. Но это так, брюзжание. На своей территории (панк-рок) они вполне неуязвимы.

Своеобразны соло Джефа. Что-то среднее между колокольным звоном и балалайкой. Как жаль, что люди с такой головой лишены возможности адекватно воплощать свои замыслы в жизнь! (Это относится и к Летову).

Барабаны, как уже было сказано, отведены назад, поэтому рассмотреть их внимательно не представляется возможным. Там же, где они слышны (тюменские записи), все так элементарно, что сказать опять-таки нечего.

Но в целом, все — в кайф. Это — панк, и стилистика соблюдена полностью.

Теперь выводы. Что же в конце концов из этого следует? Что за альбом мы получили? Здесь автор опять возвращается к выспренности. Это — отличная панк-лирика. Раньше у нас был один рациональный Летов, логично доказывающий, что жизнь — говно. Теперь появилась эмоциональная Янка, говорящая то же самое, но на более чувственном уровне. У медали сибирского рока появилась вторая сторона.

Нужно отметить еще одно достоинство Янки. У нее чисто женские стихи. Немногие наши рокерши (ко всему тому, что большинство из них носят этот титул явно незаслуженно), могут похвастаться этим. «Ты увидишь небо, я увижу землю на твоих подошвах» может сказать только «она», никак не «он». А «Рижская»?

Дай ей Бог дальнейших успехов!

И. Ван.

От издателя (А. Разумов).