Причуды любви

Корнелия тут же раскусила хитрость крестьянина — осторожный, словно кот, он не осмеливался сорвать приглянувшееся ему яблоко, а ждал, пока оно сорвется с ветки и упадет ему прямо в рот. Она не хотела затруднять ему задачу, а наоборот ринулась навстречу — ей уже давно хотелось вступить в рукопашную схватку и уступить более сильному борцу. Она притворилась, что хочет пересечь границу, потом отступила: поставив ногу на черту, она тут же убирала ее, ставила другую и поступала так же.

— Селянин, признайся откровенно, — с насмешкой в голосе повторяла она, — признайся, как ты поступишь, если я пересеку границу? Скажи мне честно.

Глаза Антонелло горели яростным огнем, он был готов ринуться на добычу, как стервятник на беззащитную голубку, но отвечал почтительно:

— Сеньора, простите, если я не удовлетворю ваше любопытство; когда две страны ведут войну, они не открывают своих намерений; чтобы знать, надо научиться; если хотите посетить школу, пересеките границу; смелее вперед!

Корнелия, которая отступала лишь затем, чтобы быстрее прыгнуть вперед, вскрикнула и, как испуганная лань, перепрыгнула черту.

— Вот я и пересекла границу, что же теперь случится?

— Чорт возьми! Я поймал вас, сеньора! — с триумфом вскричал крестьянин.

Он схватил ее и, целуя, понес сломленную желанием и умирающую от сладострастия Корнелию в спальню, уложил на постель и задрал подол ее платья. Она защищалась, но без особого пыла, а чтобы поддержать свою честь. От такого сопротивления силы Антонелло утроились, и их совместные усилия тут же достигли вершины страсти. Он проплыл несколько миль, ни разу не переложив руля. Корнелия прямо сияла от радости, что ей удалось найти столь неутомимого рулевого для своей лодки.

Вернувшись в залу, Антонелло налил стакан вина и стал играть с ребенком, поднимая его на руки и подбрасывая вверх. Вскоре появилась и Корнелия, она привела себя в порядок, лицо ее расцвело, она улыбалась, в глазах сияло удовлетворение.

— Сеньора, — сказал успокоенный Антонелло, — если наши игры вам понравились, вам стоит только пересечь границу, как в первый раз: я готов к битве и полный сил жду противника, если же я допустил какие-либо промахи, то исправлю их по вашим указаниям.

— О-ля-ля! Мой собрат по оружию, — иронически промолвила Корнелия. — Ты хочешь казаться храбрее, чем есть на самом деле! На что ты способен? Ты еле дышишь, усилия твои кончатся ничем.

— Ну да! Перейдите границу, и убедитесь в собственной ошибке.

— А кроме того, — серьезным тоном возразила дама, — не хвастлив ли ты, как все ломбардские крестьяне, хвастуны и болтуны?

— Поглядите на мои зубы, — ответил Антонелло, — они белые, острые и опасные, как у волка: я скорее откушу себе язык этими зубами, чем скажу хоть слово!

Обрадовавшись такому ответу, Корнелия позвала сына и, как бы пытаясь его поймать, пересекла границу. И тут же умелый рыбак загарпунил рыбку, схватил ее в охапку, унес в спальню и без особого обхождения возобновил свои подвиги. Восхищенная Корнелия сравнивала грубоватые и горячие ласки бедного крестьянина с жалкими потугами знаменитого доктора. Радуясь тому, что нашла достойного собеседника, она решила привязать к себе этого любовника-крестьянина, крепкого и сильного, который никогда не заявит на нее прав и не предъявит претензий; он будет всегда послушен и исполнителен, всегда готов к действию, а кроме того, никогда не возбудит подозрений, ибо ревнивые взгляды Жана Ботичелло никогда не опустятся на столь ничтожное существо. А потому не надо бояться скандала, и встречаться либо в Павии, либо в деревне, когда она будет приезжать туда.

Крики и призывы ребенка, которому время казалось слишком долгим, заставили их вернуться в залу, где вскоре появился и хозяин дома. Мальчуган бросился целовать отца — тот принес ему полакомиться белой нуги. Увидев, что тот стоит у черты, сынишка воскликнул в испуге:

— Ах! мессир мой батюшка, остерегитесь, не переходите через эту черту на полу, иначе Антонелло поступит с вами, как с сеньорой матушкой.