Приблуда

Чего бы ни добивался, с этим покончено. Убивал он или не убивал, любит ее или не любит – все равно никакого толку из этого не выйдет. Ему еще тридцати нет, ей намного больше, да еще выглядеть исхитряется старше своих лет. В глубине души она всегда знала, что ни в какой Сенегал не уедет… Она всегда думала о том дне, когда Герэ бросит ее ради какой-нибудь молодой и красивой женщины, а она останется в одиночестве, еще более страшном, чем теперь. Этого она не перенесет. Те несколько кадров, которые выдумали они вдвоем, – помолодевшая Мария на фоне банановых деревьев опирается на руку Герэ, чтобы взойти в пирогу; он и она, оба процветающие предприниматели, в баре с кондиционерами; или еще такой кадр: она показывает очарованному Герэ небывалой красоты орхидею – все эти кадры пора отправить в мусорную корзину вслед за другими из прошлой ее жизни, – слава богу, она уже не помнит, какого они были цвета.

– Надеюсь, ты в него не влюбилась?

Голос Жильбера вывел Марию из задумчивости.

– Я? – засмеялась она. – Чтобы я влюбилась в юнца, да еще мифомана вдобавок? Послушай, Жильбер! Неужели ты думаешь, что в мои годы я могу еще кого-то любить? В моем возрасте, когда желания…

– Что значит возраст… – начал было Жильбер (выпячивая грудь и подкручивая указательным пальцем давно вылезшие усы), но тут собака яростно залаяла и вскочила, готовая броситься к двери. Одновременно оглушительный вой сирены наполнил воздух, и Мария крикнула Жильберу: «Авария на шахте. Не бойся, бомбить нас не станут». Жильбер собирался уже в очередной раз обидеться, поскольку она снова заподозрила его в трусости, но тут дверь распахнулась, и на пороге появился растрепанный, с возбужденными блестящими глазами Герэ.

«Недурно, – подумала Мария, – мне нечего за него стесняться». Такую же оценку она прочитала в глазах Жильбера, усиленную легким страхом. На мгновение ей захотелось, чтобы Герэ вздул хорошенько ее старинного сообщника; чтоб он взял все дело в свои руки, съездил к перекупщику, обстряпал все сам, проявил смекалку, выиграл! Эта несуразная надежда продержалась в ней три секунды, за которые Герэ успел аккуратно повесить пиджак на вешалку и произнести натужное: «Здравствуйте, месье».

– Я прошу прощения, – начал он, – что ворвался вот так, но случилась авария. Мы свободны до воскресенья, а предупредить я тебя, то есть вас, – поправился он, обращаясь к Марии, – не мог.

От этого «вас» Жильбер почувствовал себя уверенней и рассмеялся.

– Стало быть, здесь разговаривают на «вы»? – сказал он. – Ладно! Я, значит, Жильбер, а вы… Гаро? Герен?.. Что-то в этом роде?

– Герэ, – рассеянно отвечал жалкий Мариин вздыхатель.

В действительности же Герэ, вместо того чтобы обрадоваться, совершенно потерял голову. Человек этот, должно быть, привез деньги, посланец фортуны, так сказать, но Герэ никак не ожидал, что он будет разговаривать с ним так насмешливо и враждебно. В конце-то концов, они ж ему треть оставляли… Мог бы и полюбезнее быть.

– Вы приехали на поезде? – начал он. – Дорога длинная…

– Он приехал на автомобиле, и, вообще, не беспокойся о нем.

Голос Марии звучал презрительно. Она ни разу не взглянула на него с тех пор, как он вошел, и если б не ее рука, гладившая его накануне по голове и по шее, он бы подумал, что она его ненавидит или презирает, как прежде. Жильбер недоуменно поглядывал то на Герэ, то на Марию. Что-то тут складывалось не совсем так, как он предполагал… Возможно, все дело в интонации… Он решил действовать напрямую:

– Ну и каково оно, всадить человеку пятнадцать ударов ножом подряд? – поинтересовался он.

– Семнадцать, – машинально поправил Герэ.

– Ах, извините, семнадцать! И как вам это понравилось? Забавно? Вы без труда справились с таким здоровым мужиком?

Герэ покраснел, растерялся.

– Прекрати, Жильбер, не надо, – вмешалась Мария. – Ты читал газету? – продолжила она, протягивая Герэ роковую страницу, и тот, подняв брови, сел читать за стол напротив Жильбера.

В эту минуту он заметил возле камина чемодан и поднял на Марию вопросительный взгляд, но та повелительным кивком головы велела ему читать. Герэ прочитал статью, молча отложил газету. Он сидел с опущенными глазами, ощущая на себе тяжесть двух взглядов. Молчание продолжалось секунд сорок, первым не выдержал Жильбер:

– Что скажешь, Джек-потрошитель?..

Герэ, казалось, его не видел и не слышал. Он медленно поднял глаза на Марию и выговорил, словно через силу:

– Прости меня, послушай… прости…

– Ты просишь прощения? – спросила она. – За то, что не убил его?

– Нет, – ответил Герэ чуть слышно. – Я прошу прощения за то, что сказал тебе, что убил его.

– Ты мне ничего не говорил, – уточнила Мария. – Я сама так подумала, мне так хотелось. Мне следовало догадаться по твоей физиономии, по всему, что ты не мог этого сделать. Будет мне наука…

– Ты на меня не слишком сердишься? – Герэ начал понемногу оживать. – Сколько раз мне хотелось тебе все сказать… ты не знаешь… Сейчас я даже вроде как облегчение испытываю… чудно, да? – И он застенчиво улыбнулся.