Прямитель берез

Прямитель берез Стихотворения и поэмы Александр Кормашов

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Вновь пахнет май асфальтом и сиренью…»

Вновь пахнет май асфальтом и сиренью,
но ты меня природой не трави.
На двух крылах свободы и смиренья
летает всё, что истинно в любви.

А жизнь земна, не всё в ней мир под сенью,
и не всегда блаженства пить фиал.
Я с двух ковшей, свободы и смиренья,
и руки мыл, и жажду утолял.

И дай мне Бог, когда без слуха, зренья
уже всерьез молиться я начну,
из двух молитв, свободы и смиренья,
сложить одну.

«В бухте Юг ветер южный…»

В бухте Юг ветер южный
и волны толчея.
Ты всегда была мужней,
а смеялась – ничья.

Это я третий лишний,
да чего уж о том.
Вертолёт цвета вишни
месит воздух винтом.

Что-то крайнюю фразу
я сказать не могу.
Две аварии сразу
на одном берегу.

Нам проститься бы надо
без терзанья судьбы.
Солнце красит помадой
кромку Обской губы.

Это всё остаётся
неразрывно с тобой:
полуночное солнце,
неумолчный прибой.

Писк приборов за дверью,
хмурый лешего взгляд.
Хоть вокруг всех деревьев
лишь цевьё да приклад.

Треплет ягодный ветер
храм мошки на крови.
Если дело не в лете,
то, наверно, в любви.

В оторочке песцовой
тонких рук полукруг.
Я тобой окольцован,
улетаю на юг.

«Как всё ещё летящий образ…»

Как всё ещё летящий образ
уже давно потухших звезд
ты вся была хрупкий отблеск
своих былых надежд и грёз.

А я был полон пустозвонства,
когда споткнулся на лету.
как луч, отпрыгнувший от солнца,
и угодивший в пустоту.

Но друг от друга нам затеплить
свою звезду ещё был шанс,
и звезды космоса ослепли
от светлоты объявшей нас.

«Я не верю в пришельцев…»

Я не верю в пришельцев,
и они в меня тоже не верят.
В том беды никакой,
и совсем небольшая потеря.

Мы, встречаясь раз в год,
не глядим друг на друга: «А кто ты?»
Мы спокойно идём —
выпить где-нибудь после работы.

Мы заходим в кафе
и находим незанятый столик.
Он военный юрист,
а она – кулинарный историк.

Я давно не вдаюсь
в объяснение фактов и сплетен.
Мне давно всё равно,
кто из нас будет инопланетен.

Я на них и на нас
не делю две земных полусферы,
только жалко всех тех,
кто родился в конце нашей эры.

(Где скривилось пространство,
ось времён ничего не спрямила:
основание Рима
древней сотворения мира).

Мне их трудно понять,
хоть они рассуждают иначе.
Как ни странно, для них
этот мир тоже многое значит.

Он пойдёт покурить
и уйдёт через внутренний дворик.
Он юрист,
он и дома досмотрит, как плачет историк.

«Не шуршится листопаду среди сосен…»