Прячься

Обхватив сына руками, Рейчел чмокнула его в макушку, увенчанную копной русых волос. Он вывернулся из объятий, даже не обернувшись. Эрику уже тринадцать, и его некогда пухлые щеки подрастеряли детский жирок. Он начал вытягиваться, стал голенастым. Через пару лет будет выше матери, а потом в мгновение ока из «славного паренька» превратится в «красавчика». У него отцовские голубые глаза с искорками — цвета Средиземного моря. При виде их сердце кровью обливается.

— Я учусь, — буркнул Эрик. И повернулся на стуле. — А чего это у тебя все штаны перепачканы?

Рейчел опустила взгляд. Она до сих пор в грязи из переулка.

— Упала. Твоя мама недотепа. — На это он приподнял брови, словно говоря «ага, как же». — Так над чем же мы трудимся?

— История, — бросил Эрик, поворачиваясь обратно.

— Что-то конкретное?

— Проверочная во вторник. Надо запомнить все штаты и их столицы.

— Успеешь?

Эрик пожал плечами.

— Вайоминг, — вбросила Рейчел.

— Шайенн, — парировал Эрик.

— Делавэр.

— Довер.

— Невада.

— Карсон-Сити.

— Пуэрто-Рико.

— Пуэрто-Рико — территория, — пренебрежительно фыркнул Эрик, — а вовсе не штат. Но раз уж ты спрашиваешь, то Сан-Хуан. Хорошая попытка, мам.

— И когда это ты стал такой умный? — улыбнулась Рейчел.

— Всегда таким был.

— Да, это правда. Как твоя сестренка? — говорить с его затылком было ей не по душе.

— Достала.

— Ей семь лет. Насколько надоедливой она может быть?

— Она сказала, что обстрижет мне волосы и сварит их на ужин, как спагетти. А потом нашла ножницы, и Айрис пришлось их у нее отбирать.

— Айрис разрешила ей взять ножницы?

— Меган куда проворнее нее, — буркнул Эрик.

— И не говори, — рассмеялась Рейчел.

Протянула руку, чтобы взъерошить ему волосы, но остановилась на полпути. Вспомнила день, когда он пришел на свет. Пугающе рано, на тридцать третьей неделе. Крохотный, самую чуточку больше четырех фунтов. Провел в младенческой реанимации пять недель — пять самых долгих недель в жизни Рейчел. Но когда его принесли домой, начал расти. Боже, как же он рос! Рейчел подавила желание обнять этого молодого человека и стиснуть изо всех сил. После всего, через что он прошел, ей хотелось только защитить его, дать понять, что его любят.

— Тебе здесь нравится? В Эшби, — уточнила Рейчел.

— Нормуль, — снова пожал плечами Эрик, снова поворачиваясь. — Думаешь, мы останемся?

В голосе его прозвучала надежда, надрывая Рейчел сердце.

— Надеюсь, солнышко. Надеюсь. Пойду посмотрю, как там твоя сестренка, — помолчала. — Вермонт.

Эрик на секунду задумался.

— Монтпилиер. А теперь дай мне позаниматься.

— Хорошо, сынок.

— Слышь, мам!

— Да, зайка?

— Не забудь проверить.

Рейчел вздохнула. Каждый вечер за последние почти семь лет Эрик просил ее проверить переднее крыльцо.

— Проверю, — с тяжелым сердцем выговорила Рейчел.

Кивнув, Эрик снова уткнулся в компьютер.

Пройдя по коридору, Рейчел осторожно приоткрыла дверь в комнату Меган. Девочка распростерлась на тахте — крохотный ангел, укутанный простынями с изображениями Макса и Руби[6]. Ночник в форме морской раковины рядом с постелью проливает мягкое сияние. Одета Меган в свою любимую пижамку с Чудо-женщиной, длинные светло-русые волосы рассыпаны по подушке.

Наклонившись, Рейчел ласково поцеловала теплую щеку дочери, чуть шевельнувшейся под одеялом. По полу разбросаны листки — рисунки и слова, в темноте толком не разберешь. Рейчел разглядела страничку с надписью «Детективный роман Меган Марин», и сердце ее переполнилось нежностью. Надо завтра спросить у дочери об этой книге. На цыпочках удалившись из комнаты Меган, Рейчел закрыла дверь.

Пройдя в свою спальню, сбросила одежду и аккуратно повесила в гардероб. Поглядела на себя в зеркало. Она уже привыкла и к каштановым волосам, хоть это и не натуральный ее цвет, и к морщинкам у глаз — как раз вполне натуральным. Ей уже тридцать семь, на руках двое детей и полный рабочий день, так что поддержание тела и рассудка в надлежащей форме требует постоянных усилий.

И это необходимо.

Оба ребенка появились на свет с помощью кесарева сечения, и этим шрамом Рейчел горда. Руки у нее жилистые и сильные, сквозь кожу плеч и предплечий видны голубые вены. Такое далось ей тяжким трудом. Если бы Реджинальд Бартек видел, что Рейчел вытворяет со своим телом каждую ночь, когда дети отойдут ко сну, то дважды подумал бы, прежде чем избрать ее мишенью.

Сняв майку, Рейчел провела пальцем по широкому рубцу длиной в пару дюймов чуть ниже грудной клетки, напоминающему опухший мизинец. Сестре в отделении неотложной помощи Рейчел сказала, что ее пырнул подросток, проходивший посвящение в банду, потому что под руку подвернулась. И солгала. Даже написала заявление в полицию.

Самое чудовищное, что не нашли ни единого подозреваемого.

Из-за этого шрама Рейчел приходится надевать только слитные купальники при посещении с детьми общественного бассейна. Дети шрама ни разу не видели, и она бы предпочла, чтобы так оно и оставалось. Если увидят, придется снова лгать, а Эрик — детектор лжи, какого еще поискать.