При дворе Тишайшего

– Войдите, – ответила Елена Леонтьевна.

Леон вошел и поклонился, скрестив по тогдашнему обычаю на груди руки.

– Садись, князь, – указывая на тахту, проговорила царевна. – Я рада видеть тебя. Ты так редко стал бывать дома и показываться на мои глаза.

– Дела, царевна! – уклончиво ответил князь.

– Какие же – государственные или личные? – попробовала пошутить с ним Елена.

– И те и другие.

– Ну, хорошо. А кинжал свой нашел?

– Нашел. Вот он.

– Старый князь видел его?

– Нет еще! – смутившись, ответил юноша.

– Леон… могу я еще так звать тебя? – задушевным голосом спросила царевна.

– О царевна, – ответил растроганный молодой человек, – я всегда твой покорный раб!

– Ты стал грустен в последнее время, тебя что-то гнетет. Доверься же мне! Может быть, я помогу тебе, несмотря на всю свою слабость и незначительность при здешнем дворе!

– О, ты, конечно, можешь, если бы только захотела! – со вспыхнувшей надеждой в груди горячо произнес юноша. – Одно твое слово – и мою тоску как рукой снимет!

– Ну, так говори же скорей! Я произнесу это слово, от которого зависит превратить твою тоску в радость!

– О, как ты добра! – вскрикнул князь Леон и горячо поцеловал руки царевны. – Видишь ли, царевна, я полюбил одну девушку…

– Ну, в этом еще небольшое горе… Разве ты полагаешь, что она тебя не любит?

– Нет, в ее любви я уверен, но ее отец отказал мне, потому что я беден.

– Но и они небогаты, – ответила изумленная царевна, – едва хватит на выкуп за невесту. Но ты, значит, давно любишь ее? И еще до отъезда из Грузии говорил о том с князем?

– Не понимаю, царевна, о чем ты говоришь? Люблю я ее, правда, давно, зимой еще полюбил, а с князем говорил только вчера…

– Вчера? Но этого не может быть! – воскликнула царевна Елена. – Вчера ты не мог видеть князя.

– Я видел его на пиру у царя и говорил с ним. Он резко и обидно отказал мне. И нам осталось одно – умереть! – проговорил Леон, до боли закусывая губы.

– Постой, постой, – остановила его царевна. – Скажи мне, кто эта девушка? Наша она или…

– Она русская…

– Имя, имя ее?

– Но ты знаешь, – изумился Леон, – ты назвала ее отца князем. Это Ольга, княжна Пронская.

– Пронская? – широко раскрытыми глазами посмотрела на юношу царевна. – Пронская… ты любишь русскую… княжну Пронскую? – бессвязно повторила она.

– Тебя это огорчило, царевна? – грустно спросил Леон. – Да, вижу я, что над моей любовью нависло что-то роковое, как грозовая туча. Единственная надежда у нас осталась – ты, и вот эта надежда рушится.

– Бедная, бедная Нина! – тихо прошептала царевна Елена.

Джавахов с изумлением посмотрел на нее, но долго не останавливался на мысли, мелькнувшей в его голове и так мало имевшей отношения к его чувству. Он тихо и безнадежно проговорил:

– Ты, значит, отказываешь мне и своего слова не произнесешь перед князем?

– Что я могу? – печально спросила царевна.

– Но ты… тебя так почитает князь Борис Алексеевич; одно твое ласковое слово – и он все, все для тебя сделает.

– Ты хочешь, чтобы я просила князя? – гордо произнесла Елена Леонтьевна.

– Просила – нет, – робко возразил Леон, – но сказать ты ему могла бы: он для тебя все, все сделает, чтобы только увидеть на твоем лице улыбку, услышать из твоих уст ласковое слово… Он на все согласится.

– Ты забываешься, князь! Горе отняло у тебя разум, и ты не понимаешь того, что говоришь и кому говоришь.

– Прости, прости! – опускаясь на колени, прошептал Леон. – Но я так несчастен, так одинок! Ты, одна ты, на которую я еще надеялся, которой осмелился открыть свою душу… О, прости, прости меня, царевна! Я потерял разум.

Безграничное горе юноши тронуло доброе и отзывчивое сердце царевны.

– Встань, и обсудим вместе, что мы можем сделать. Княжна любит тебя, но она уже невеста, и Пронский никогда не откажется от своего слова.

– Попробуй, – робко попросил Леон.

– Хорошо, ради… Впрочем, я ничего тебе не обещаю. А если я предложу тебе… отказаться от этой девушки?

– Царевна! – твердо произнес Леон. – Мы с нею решили этой ночью… вместе умереть!

Царевна чуть слышно вскрикнула и схватила Леона за руку.

– Безумцы! Умереть в такие молодые годы, – задумчиво проговорила царевна, точно рассуждая сама с собою, и ее взоры стали глубоко печальны. – Сколько нужно было страдать, чтобы созрело такое решение!

– Лучше умереть, чем жить с такими страданиями в сердце, – тихо проговорил Леон.

– Но вы можете бежать!

– Куда, царевна? Люди князя нас всюду сыщут. Вчера боярин Милославский предложил мне за этот кинжал… две вотчины.

– И ты? – с жадным нетерпением спросила царевна.

– Я… боролся, – бессильно ответил юноша, – но отказал. Этот кинжал…

– Я знаю… ты хорошо сделал, – страстно проговорила царевна Елена. – Ты настоящий грузин, настоящий честный воин. Я сделаю, что позволят мне мой сан и мое положение: я поговорю с Пронским и от твоего имени попрошу у него руки дочери.

– Как ты добра! – восторженно вскрикнул Леон.

– Он, вероятно, сегодня зайдет ко мне, – стыдливо опуская глаза, сказала Елена Леонтьевна, – потому что за ним посылали наши старики. Надо просить у царя людей для встречи царя Теймураза… Я поговорю с князем…