При чем тут руны?

— Тогда идите сюда, — сказал Вадим. — Или за вами прислать броневики?

— Сами дойдём, — проговорил я и выключил связь.

Сначала я отдал рацию Ване, потом велел парням построиться в колонну. Сказал пленных конвоировать раздельно, глаз с них не спускать и двигать за мной. Тут осталось немного пройти.

* * *

Полковник Петренко не высказывал неудовольствие и не вспоминал этот эпизод. Он кадровый военный, чтобы испытывать сильные эмоции, тем более служит в разведке армии.

Но можно не сомневаться, что Вадим написал рапорт, где точно описал мою недоверчивость. И прочитали его рапорты не только его прямые начальники, на них взглянули и кое-какие консультанты. Просто старики по-дружески попросили своих учеников составить обо мне мнение.

В принципе это мне повредить не должно. Ещё Кузьма Аристархович мог понять, что характер у меня не ангельский. Доверчивые и покладистые бояре вообще в Гардарике долго не живут, и они точно неинтересны магическим кланам.

То есть я могу и далее заниматься своими делами так, как считаю нужным. Тот же Вадим Петренко высоко оценивает эту деятельность, а мнение офицера фронтовой разведки даже для меня многое значит.

Взять, к примеру, «тигров». В столкновениях пехоты и танков, если наш солдат ценой жизни подобьёт всего одну машину, считается, что он долг перед Родиной с честью выполнил, он молодец.

Нас сорок четыре нейтрализовали шестьдесят тяжёлых танков врага, уже это оправдывает всё, что в нас вложено. К тому же вражеские танки захвачены и на трофейных бензине и боеприпасах воюют на нашей стороне.

А мы ещё и остались живые, продолжаем в том же духе. Что эти «тигры»? Статистика войны. Другое дело захват штаба! Пленные и трофейные документы дадут много полезных сведений, но и сам факт влечёт за собой важные последствия.

Штаб ведь это ещё и множество несекретных, но важных данных. Кого-то хотели отправить в отпуск, кого-то представили к наградам, кому-то дали внеочередное звание. Да просто без решения штаба солдатам не выдадут денежное довольствие.

Данные есть в нижестоящих штабах, но их нужно сначала собрать. А кто будет этим заниматься? Его сначала нужно назначить, потом он должен где-то посадить за работу банду грамотных клерков. А русские нанесут туда удар планирующими бомбами и опять всех убьют.

Строить для штаба бетонный бункер долго и зимой не бетонируют. Выход лишь один — нагрузить этими делами другие штабы. А они и так сильно заняты, новым задачам смогут уделить внимание по остаточному принципу.

Нормализация работы потребует времени, пока подчинённым частям отдали приказ держать оборону и надеяться лишь на себя. Для любого маневра нужны приказы, а они по объективным причинам задерживаются.

Этим обстоятельством мы и пользовались до окончания фронтовой практики. Ездили на бронетранспортёрах, часто в сопровождении танков, иногда даже с «тиграми». Уничтожали европейские гарнизоны, которые не могли получить помощи, и деваться им было некуда.

На фронте дивизии врага, оставшиеся без снабжения, без всякого смысла и толка гибли под ударами войск Гардарики. В результате фронт переместился гораздо западнее. И это тоже прямое следствие уничтожения штаба, то есть тоже во многом заслуга нашего отряда.

Возвращались мы в Москву с чувством нормально сделанной работы в середине зимобора. В Европе уже конец марта, заканчивается зимняя война этого года. Две недели практики, и весенняя распутица. Вот за ней сухой сезон, тогда-то и начнётся главное…

* * *

Умеют всё-таки некоторые добиваться своего тихой сапой! Им говоришь «нет», они улыбаются, кивают, а сами упорно гнут свою линию. Вот мой магический секретный отряд подчинён напрямую Совету обороны.

Но я ведь заместитель Виталика в его подкомитете, и он там мой непосредственный начальник. В результате официально подчинённым Совету обороны отрядом командует майор Логинов.

Сам Совет обороны считает Виталия моим прямым начальником и приказывает ему доводить свои решения до его подчинённого меня. Вот он и довёл, что мне присвоено внеочередное звание «подполковник», и я награждён офицерской лентой второй степени.

Я даже слегка растерялся — за немецкий штаб ещё рановато, а больше мы ничего такого, вроде, не совершали. Оказывается, всё это дали мне за склад, живых связистов и их оборудование.

Умные головы со всей этой заумью разобрались и добились успехов, вот и решено всех причастных к делу наградить. Нас в этой ситуации забыть было бы немыслимо, ведь с нас всё и началось.

Зря раньше думали, что связистам отдают отсроченный магический приказ на самоуничтожение. Вражеские маги таким себя не утруждают. Команда на подрыв приходит извне, по рации.

Вторгнуться посторонние, сработают датчики, и в штаб отправится сигнал тревоги. Или связисты сами расскажут по рации о подозрительных вещах, и обычный человек за много километров принимает решение.

Работник штаба просто выполняет инструкцию — щёлкает тумблером или опускает рычаг, сорвав пломбу. Как оно происходит на самом деле, пока не выяснили да оно, по сути, неважно.