Президент Соединенных Штатов

— Спасибо, — сказал Камаль, внутри немного напрягшись.

Тиг мгновение внимательно смотрел на него.

— Что он сделает… твой отец? Ты так и не сказал… если узнает.

Камаль отклонился назад в кресле, посмотрев в полоток, на секунду закрыв глаза, прежде чем перевести взгляд на своего друга.

— Он откажется от меня, — спокойно сказал он. — Вычеркнет меня из завещания и никому из моей семьи не позволит видеться со мной, а также общаться.

— Господи, — выдохнул Тиг. — А твоя сестра? Твой брат Амир?

— Они продолжат со мной общаться, но тайно.

— Мне жаль.

— Как и мне, но, если честно, уже давно пора было это сделать. Возможно, он справится с этой ситуацией, хотя я сомневаюсь.

Тиг поднялся и направился к бару в углу кабинета, наполнив себе стакан содовой. Он также плеснул немного виски и вернулся к Камалю, молча вручив ему, не говоря ни слова.

— Если бы твоя мать была еще жива, что бы тогда было?

Камаль сделал большой глоток.

— Мой отец — египтянин. Он глава семьи, но все равно все было бы по-другому. Моя мать сделала бы все, чтобы она и мои сестры посещали меня два раза в год и общались со мной хотя бы раз в месяц, как и обычно, и моему бы отцу пришлось закрыть на это глаза, несмотря на то, что он, наверное, попытался бы заставить мою мать, соблюдать его наказ.

Тиг покачал головой.

— Я помню, когда твоя мать и сестры приезжали к тебе. Я никогда не видел такого урагана, который устраивали женщины Масри, восточные женщины высшего света, приезжая на шопинг два раза в год. — Он усмехнулся, вспоминая, и Камаль почувствовал, как у него сжимается сердце.

— Амир теперь станет наследником? Испытывая давление, с которым ты прожил все эти годы?

Камаль задумался о своем младшем брате, в данный момент главным финансовым инспекторе отцовских компаний.

— Он станет первым сыном, но не думаю, что это будет то же самое. Его специально учили управлять бизнесом. Мой отец был благословлен двумя сыновьями, и из-за этого он смог перевести свой взгляд с бизнеса, на политику. Но он мог обучить только одного сына ведению бизнеса, чтобы потом передать свои компания, сохранив их в семейных руках. Я был его ключом к мировому господству.

Тиг засмеялся, и Камаль вдруг осознал, что внутри у него появилось определенное чувство свободы, которое становилось все больше, как только он понял, что ему не нужно будет продолжать свою нынешнюю карьеру, если он не хочет. И ему не придется задумываться над тем, как в ближайшие десять лет стать президентом Египта, и не стоит рассматривать дочерей египетской элиты, на которых его отец хотел, чтобы он женился. И он вдруг вспомнил, что именно такое чувство, его посетило, когда он занимался любовью с Джессикой… когда его душа стала настолько яркой, когда он даже, как будто услышал звук падающих окон с его рук и ног. И впервые за очень долгое время Камаль Масри задумался о будущем, которое теперь было широко для него открыто. 

— Что-то с тобой произошло? — спросила Фиона, выскребая ложкой по стенкам баночки с йогуртом, вытянувшись на одном из диванов в Овальном кабинете.

— Ты же понимаешь, что ешь этот йогурт на антикварном шелковом небольшом диванчике, купленным еще во время администрации Рузвельта, так ведь? — поинтересовалась Джессика из-за своего рабочего стола, за которым подписывала новые законопроекты, переданные ей из Сената.

Фиона медленно облизала ложку, подмигнув Джессике.

— Учитывая, кто занимал эту должность до тебя, полагаю, мой йогурт является наименьшим из грехов, которые были совершены на этом диванчике.

Джессика тут же представила себя и Камаля на этом самом диванчике, с юбкой, задранной на бедрах, с ногами, обернутыми вокруг его узких бедер, когда он входил в нее, с его расстегнутой рубашкой, с его горячей кожей под своими ладонями. Да, если бы она была авантюристкой, этот диванчик увидел бы настоящий грех.

— Джесс? — Фиона смотрела на нее со странным выражением на лице. — Теперь ты куда-то уплыла. Так что, повторяю, что с тобой происходит?

Джессика покачала головой, чтобы очистить ее от страсти, которая, казалось, поселилась за последние несколько недель в ней навеки, как только она и Камаль стали встречаться.

— Как обычно. Слишком много документов для подписания, слишком много собраний для участия, слишком много требований ко мне в каждую минуту.

Фиона отрицательно покачала головой.

— Нет. Это не то. Я знаю Джессику, которая находится в стрессовой ситуации. Это, — она махнула ложкой, делая круг в воздухе, — не та Джессика. Ты почти как... — Она остановилась, прищурившись, внимательно наблюдая за Джессикой, словно та была для нее экспонатом для изучения. — Ты сейчас такая, как и тогда, когда начала встречаться с Джоном.

Джессика перестала дышать, замерла, даже рука, державшая ручку на несколько миллиметров над документом, на ее лице отразился шок.

— О. Мой. Бог! — закричала Фиона.

— Тссс! — прошептала Джессика. — Сюда сейчас же ворвется моя охрана.