Прежде чем он убьёт

«И кто теперь ведёт дело?» – спросила Макензи.

«Полиция штата. ФБР будет помогать им при необходимости. Но если брать в расчёт то, что мы почти уверены, куда убийца двинется дальше, можно надеяться, что закрыть дело будет просто».

«Сэр, я даже не…»

Макензи замялась, не зная, как продолжить. Она никогда не была плаксой, но сейчас, сидя в кабинете Нельсона, она была так зла, что её тело не знало лучшего способа выразить досаду, как через слёзы.

«Я понимаю, – сказал он. – Дело дрянь. Но когда всё закончится – этот ублюдок окажется за решёткой, и с бумажной работой будет покончено – я сделаю всё, чтобы твоё имя фигурировало в отчётах и выставляло тебя в самом лучшем свете. Это я тебе обещаю, Уайт».

Она поднялась с места всё ещё в состоянии шока и посмотрела на дверь, словно та могла перенести её в какой-то сказочный мир, где этого разговора никогда не было.

«И что мне теперь делать?» – спросила Макензи.

«Иди домой. Напейся. Делай всё, что захочешь, чтобы тебе полегчало. Я дам тебе знать, когда дело закроют. Полиция штата забудет о тебе, как только убийцу поймают. Тогда нам останется разобраться только с Эллисом Поупом, а это будет несложно, если твоё имя не будет мелькать в новостях».

Макензи открыла дверь и вышла в коридор.

«Мне чертовски жаль, Уайт, – сказал Нельсон, прежде чем она её закрыла. – Правда, жаль».

Она кивнула и закрыла дверь.

Она шла по коридору, не поднимая глаз и не желая смотреть на окружающих. Выходя из участка, она взглянула на Нэнси. Нэнси, полагая, что теперь Макензи знает всё, вежливо нахмурилась.

«Ты в порядке?» – спросила она.

«Сейчас нет, но скоро буду», – неуверенно ответила Макензи.

ГЛАВА 28

Идея напиться была заманчивой, но напоминала ей о том, что случилось в последний раз, когда она выпивала. Да, пусть это было всего лишь вчера, но, стыдясь своего поступка, Макензи казалось, что он произошёл несколько лет назад и не давал ей покоя всё это время. Вместо того, чтобы топить злобу в бутылке, Макензи сделала то, что делала всегда.

Она пошла домой и разложила на журнальном столике все документы по делу «Страшилы». Сделав себе целый кофейник кофе, она стала скрупулёзно изучать каждую деталь. С одной стороны, она была уверена, что, окружив место четвёртого убийства, они наверняка арестуют преступника; с другой стороны, ей казалось, что он будет умнее. Если он только заприметит присутствие полиции, то сразу изменит свой план. Скорее всего, Нельсон и полиция штата тоже это понимали, но близость победы могла лишить их способности мыслить нестандартно.

За окном была ночь. Она на мгновение раздвинула жалюзи и выглянула на улицу, гадая, как события последних нескольких дней отразятся на её жизни. Она подумала о Заке и поняла, может быть, в первый раз за всё это время, что была рада его уходу. Если быть до конца честной, то Макензи сохраняла их отношения просто, чтобы не быть одной, потому что одиночества она боялась с тех самых пор, как вошла в родительскую спальню и нашла мёртвое тело отца.

Ещё она думала об Эллингтоне. Чем он сейчас занимается? Его звонок о составлении нового портрета убийцы доказывал, что он по-прежнему следил за этим делом, пусть и не находясь на передовой. Думая о нём, Макензи начала гадать, восприняла бы она новые зацепки всерьёз и отправилась бы в школу Животворящего креста, если бы их предложил кто-то другой, ли нет? Кого она хотела впечатлить своими действиями: его или Нельсона?

Она смотрела на разложенные бумаги, и в голове мелькнула простая, но провокационная мысль: «Для чего мне вообще производить на кого-то впечатление? Почему просто не делать хорошо свою работу и не отдаваться ей полностью? Зачем заботиться о том, что подумают обо мне другие, а уж тем более бесполезный бывший любовник, шовинист-начальник или женатый агент ФБР?»

Разбуженный этими мыслями, зазвонил телефон. Найдя его в кипе бумаг и папок на журнальном столике, Макензи увидела, что звонил Эллингтон. Она ухмыльнулась, глядя на дисплей и решила не отвечать. Скорее всего, он звонил, чтобы получить благодарность за наводку о школе или хотел предложить очередную гениальную идею, которая лишь собьёт её с толку и обеспечит новый выговор. Находись она в другом расположении духа, она бы не ответила на звонок, но Макензи до сих пор кипела гневом после разговора с Нельсоном, и благородный гнев требовал, чтобы она взяла трубку.

«Здравствуйте, агент Эллингтон», – сказала она.

«Привет, Уайт. Прости, что беспокою, но я заканчиваю работу и хотел узнать, помогли ли тебе новые зацепки по делу?»

«Нет, не помогли, – не вдаваясь в подробности, ответила Макензи. – Единственное, что дал мой визит в католическую школу, это взбесил главную монахиню».

Не такой ответ ожидал услышать Эллингтон; он заговорил вновь лишь пять секунд спустя.

«Что случилось?» – спросил он.