Прежде чем он поймает

Когда Патриция встала и направилась к двери, Макензи поняла, что вопросов к матери у неё не осталось. Патриция говорила правду. Возможно, верить её словам было легче, видя её перед собой. Или всё дело было в боли, которую Макензи видела в глазах матери, — боли женщины, которая провела последние десять лет, а может, и больше в ненависти и разочаровании, а теперь являла собой надломленную душу, бегущую от прошлого, как и сама Макензи.

Какой бы ни была причина, Макензи решила промолчать и окликнула мать, когда та уже открыла дверь, собираясь вернуться к работе.

«Мама?»

«Что?» — сухо спросила Патриция, не оборачиваясь.

«Когда это всё закончится,… мне бы хотелось позвонить. Я хочу с тобой общаться. Что скажешь?»

Патриция повернулась к дочери. Слёзы текли по щекам, и она не пыталась их скрыть.

«Да. Было бы здорово».

На этом их встреча закончилась. Патриция ушла, а Макензи осталась сидеть на стуле, собираясь с мыслями и чувствами. Конечно, разговор получился напряжённым, и она уходит ни с чем, но, с другой стороны, теперь понятно, что слухи о том, что её мать каким-то образом причастна к делу, не обоснованы.

Макензи бы ещё долго сидела, погрузившись в размышления, если бы её не отвлёк телефон, вибрирующий в кармане пиджака. Вытащив мобильник, Макензи обнаружила сообщение от Эллингтона.

«Как продвигаются дела?» — спрашивал он.

Она собиралась было ответить сразу же, но вместо этого встала со стула и, покинув комнату, направилась по коридору к выходу. В фойе, подходя к стойке, она быстро посмотрела по сторонам, но матери нигде не было видно. Она, видимо, сразу ушла, чтобы вернуться к уборке комнат.

Макензи направилась к стоянке, села в машину и завела двигатель. Прежде чем отправиться обратно в Белтон, она вытащила из кармана телефон и ответила Эллингтону:

«Всё хорошо, решила все вопросы. Только что встречалась с мамой».

Она подождала несколько мгновений, уверенная в том, что Эллингтон ответит сразу же. Он не часто писал сообщения, а когда делал это, то предпочитал закончить разговор, а не растягивать его на несколько часов. Когда пришёл ответ, он был полностью в стиле Эллингтона:

«С ума сойти! Ты в порядке?»

«Да, — ответила Макензи. — А ты?»

«У нас ничего нового. Снова просматриваю старые дела. Никаких зацепок. Когда возвращаешься?»

Макензи вздохнула и бросила телефон на пассажирское сиденье. По правде сказать, она не знала, когда отправиться назад, но не хотела говорить об этом Эллингтону. Макензи снова начала на него злиться. Жаль, что сейчас его нет рядом, жаль, что он решил тогда не ехать с ней.

Чёрт, а может ей поехать обратно прямо сейчас?

Может быть, ей вернуться в Белтон, выселиться из отеля и сразу же отправиться в обратный путь в Омаху?

Эта идея казалась ей вполне возможной, но, двинувшись с места, Макензи поняла, что её трясёт. К тому же, слёзы душили, и она больше не могла их сдерживать.

Когда первая слеза побежала по щеке, Макензи отъехала от гостиницы Holiday Inn, взяв курс на город, в котором выросла.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Возвращаясь в Белтон, Макензи всё же решила переночевать в мотеле и выехать из него около четырёх утра. Тогда в районе девяти или десяти часов она будет уже в Омахе, что позволит ей весь день потратить на то, чтобы снова войти в курс дела.

По дороге она отметила, что Эллингтон не настаивает на ответе на последнее сообщение. Макензи пыталась понять, почему она на него злится. Она и раньше бывала им недовольна, но тогда всегда находилась веская причина. Возможно, это расследование затуманило мозг, и она больше не могла судить объективно. Теперь, когда она смогла встретиться с матерью, Макензи чувствовала, что сможет разобраться и в своём раздражении к нему. Для этого нужно лишь увидеться.

Макензи вернулась в свой номер в 16:45 и заказала еду из единственного в городе китайского ресторана. Дождавшись заказа, она приняла душ и переоделась в джинсы и футболку. Макензи достала ноутбук и открыла все файлы, относящиеся к делу. Вскоре она погрузилась в изучение деталей и поедание цыплёнка в апельсиновом соусе.

Макензи добавила пару пометок в свои записи, исходя из информации, полученной от судмедэксперта и Регги Томпсона. Записывая их, она пыталась всё точно запомнить, ощущая себя в самом центре какой-то воображаемой криминальной сцены.

Подозревают, что отец работал под прикрытием, занимаясь расследованием дела, связанного с наркотиками. Также ходят слухи, будто Джимми Скоттс имел отношения к наркокартелю из Нью-Мексико. Это связь, однако в случае с Джимми все подозрения были сняты после тщательной проверки.

Полицейское расследование, судя по всему, резко и безосновательно прекратилось. Но почему? Приказ сверху? Получается, что офицеры подошли слишком близко к раскрытию невыгодной правды?

Судмедэксперт не отмечает ничего необычного. Выстрел в затылочную часть головы, вопросов нет.

Обновив записи, Макензи поняла, что в расследовании дела остаётся ещё много неясного. Но хуже всего было то, что она не чувствовала, что продвинулась хотя бы на шаг.