Превращения Арсена Люпена

На это он ответил вполне мирным тоном:

– Я просто хотел узнать, в какой день и в котором часу вы желаете снова вступить во владение вашей кроватью Помпадур и всей прочей обстановкой комнаты?

– Но…

– Давайте назначим дату. Нынче у нас вторник. Следующий вторник вас устроит?

Ольга вытаращила глаза и чуть не задохнулась от ярости. Что это за наглое предложение?! Шутка или похвальба? Неожиданно ее одолел смех.

– Ну и потеха! Бешу, где ты его выкопал, этого типа? Да он просто наглец, твой знаменитый Барнетт! За неделю – с ума сойти! Как будто она уже у него в кармане – моя кровать Помпадурши! И ты думаешь, я буду тратить время на таких жуликов, как вы?!

С этими словами Ольга вытолкала их обоих в переднюю:

– Убирайтесь, и чтоб я больше вас тут не видела! Терпеть не могу, когда надо мной так изгаляются! Ишь ты – нашли кого дурачить!

Дверь комнаты с грохотом захлопнулась, и приятели остались одни. Бешу в отчаянии простонал:

– Господи, да мы только десять минут как пришли!

Что касается Барнетта, то он невозмутимо разглядывал переднюю, попутно задавая вопросы одной из старых служанок Ольги. Затем они спустились на первый этаж, где он подробно расспросил консьержей. Выйдя на улицу, Барнетт сел в проходившее такси и дал шоферу свой адрес на улице Лаборда, оставив растерянного Бешу на тротуаре.

Хотя Барнетт и пользовался уважением Бешу, Ольга внушала инспектору еще большее почтение, и он был абсолютно уверен, что Барнетт оскандалится, не выполнив обещания, которое артистка сочла просто издевательским.

Бешу убедился в этом на следующий же день, когда явился в агентство и застал Барнетта в кресле, где тот курил, положив ноги на стол.

– Если у тебя это называется принимать несчастье близко к сердцу, – в ярости закричал Бешу, – то мы рискуем завязнуть в этом деле ad æternum![42] Я прилагаю все силы, чтобы раскрыть преступление, а эти бездельники из прокуратуры ни черта не понимают. Впрочем, я тоже! Мы, конечно, сошлись в некоторых пунктах – например, в том, что проникнуть в дом с помощью поддельного ключа физически невозможно: дверь отворяется только изнутри. И поскольку внутри никто не мог стать сообщником грабителей, налицо два неопровержимых вывода. Первый: один из негодяев находился в доме еще с вечера и отпер дверь своим дружкам. Второй: он не мог попасть в дом без помощи консьержей, поскольку парадное всегда заперто.

– Так кто же проник в дом? Кто отпер дверь остальным? Загадка! И что делать дальше?

Задав этот вопрос, Барнетт снова погрузился в молчание, – казалось, это дело его совершенно не касается. А Бешу тем временем продолжал:

– Мы составили список всех посторонних, кто побывал в доме накануне кражи. Но консьержи категорически заявили, что все они как вошли, так и вышли. Словом, ни одной улики, и этот грабеж, который мы изучили во всех подробностях и который был осуществлен простейшими средствами и с поразительной наглостью, так и остается необъяснимым с начала и до конца. Ну а ты что скажешь об этой краже?

Барнетт вышел из оцепенения и произнес:

– Она великолепна.

– Кто?.. Что?.. Что великолепно?

– Твоя супруга.

– Моя… кто?

– Она великолепна – как в жизни, так и на сцене. Какое вдохновение! Какой бурный темперамент! Настоящий парижский гамен![43] И вместе с тем сколько вкуса, сколько изящества! Взять хоть эту затею – вколотить все свои сбережения в кровать мадам Помпадур, – не правда ли, просто очаровательно! Ей-богу, Бешу, ты не заслуживаешь такого счастья.

Бешу обиженно пробормотал:

– Счастье… да оно давно уж испарилось.

– И сколько же времени продолжался ваш брак?

– Один месяц.

– И ты еще недоволен?!.

В субботу Бешу снова пришел в агентство. Барнетт все так же покуривал, мечтательно глядя в пустоту и не отвечая на вопросы. В понедельник Бешу явился к нему в полном унынии.

– Никаких следов, – буркнул он. – Эти типы из прокуратуры – просто болваны! А пока суд да дело, кровать Помпадурши и вся прочая мебель Ольги небось уже едет в какой-нибудь порт и отправится за границу, где ее тотчас же продадут. Ну и как я тогда буду выглядеть в глазах Ольги – я, инспектор полиции?! Она сочтет меня круглым дураком.

Он окинул взором Барнетта, который любовался кольцами дыма своей сигареты, плывущими к потолку, и возмущенно вскричал:

– Значит, мы имеем дело с такими противниками, каких ты никогда еще не встречал! Эти жулики действуют особым манером, таким хитрым, какой они давно изобрели и наверняка усовершенствовали, – а ты тут сидишь и бьешь баклуши! Ясно как день, что они подослали в дом своего человека, а ты даже не пытаешься разгадать их махинации!

– Ольга обладает одним свойством, которое восхищает меня больше всех прочих, – сказал Барнетт.

– И что же это такое? – спросил Бешу.

– Ее непосредственность, естественность. Никакого притворства – она говорит то, что думает, действует согласно своей натуре и живет согласно своим фантазиям. Поверь мне, Бешу, это очаровательное создание!

В ответ Бешу рявкнул, грохнув кулаком по столу: