Превращение Розы

Найджел, за пару минут до этого вполне самоуверенный и жизнерадостный, теперь инстинктивно подобрался, как мартовский кот, выгнувший дугой спину при виде соперника. Он напряженно замер, словно приготовился обороняться. Хотя и моложе Алека, внезапно он показался рядом с ним пожилым мужчиной, напыщенным и ничтожным. Слегка пренебрежительный, ироничный взгляд Алека выбил его из колеи, когда Роза представила их друг другу. Неподготовленный к такому противостоянию, Найджел был взят в плен без боя.

Но внешне, разумеется, демонстративная вежливость Алека казалась безупречной. Они сидели втроем за антикварным кофейным столиком, потягивали сухое шерри, в то время как Алек дирижировал всем действом с благожелательностью паука, увидевшего жертву.

— Прежде всего позвольте официально поздравить обоих, — начал он, символически поднимая бокал. — Я позволил себе смелость поставить несколько бутылок «Дом Периньон» на лед, хотя тут имеется и вполне приятный кларет для тех, кто предпочитает его. Шампанское не всем нравится. Оно может вызвать… головную боль. — Его глаза пронзительно остановились на Розе.

Найджел, увидев возможность поддержать свое реноме, начал распространяться по поводу вин, о которых был исключительно хорошо осведомлен. Алек слушал с вежливой досадой, молча демонстрируя, что вино, по его мнению, является тем, что тщательно выбирают, но не обсуждают.

— Как замечательно. — Он вяло улыбнулся и обратился к Розе: — А ты случайно не видела новую выставку у «Тейта»? — Разумеется, Роза видела и, несмотря на свое решение, не могла устоять против возможности обсудить ее с Алеком. Найджел смотрел на них, застывший. Алек попытался вовлечь его в беседу с заботливостью превосходного хозяина. — Вот видите, с Розой расходимся во взглядах на кинетическую скульптуру, — заметил он вкрадчиво. — Мне было бы крайне лестно услышать ваше мнение.

Роза не смогла вынесли это.

— Найджел не ходил со мной, — торопливо прервала она вопрос. — Он был ужасно занят на службе. — Страдальческое, простодушное лицо Найджела выражало упрек.

— И в самом деле, — произнес он вяло, — я не могу похвастаться, что разделяю интерес Розы к искусству. Или, впрочем, — добавил он для точности, — одержимость тут будет более подходящим определением.

Алек уставился на него с притворным изумлением. Роза онемела. Не смутившись, Найджел флегматично продолжал:

— По моему мнению, именно эта учеба в Художественной школе подорвала здоровье Розы. Когда мы поженимся, я опасаюсь, что она будет слишком занята, чтобы продолжать учебу в колледже — не правда ли, дорогая?

О небо, подумала Роза. Найджел думает, что все это говорится ради Поллока. Ну, остановить его было уже невозможно.

— Да, — весело согласилась она, — конечно, ведь нужно будет найти дом, обустроить его, купить мебель и…

— Конечно, — воскликнул не без коварства Алек. — Где вы думаете поселиться? В Уэйбридже, наверное?

Найджел попался на эту удочку.

— Что ж, в Уэйбридже сейчас полным ходом ведется строительство очень симпатичных домов Нового типа. Прекрасное и очень здравое капиталовложение.

— В самом деле? — вмешался Алек с преувеличенным интересом. — Скажите, а какова в эти дни ситуация с закладными? Я страшно отстал от всего. Еще шерри?

Найджел снова клюнул на наживку. Ипотеку он знал вдоль и поперек и стал рассказывать немного длинно о процентных ставках, о действиях банка против строительных компаний, аномалиях в системе налоговых льгот, о политике вкладов и ее за и против. Алек кивал с преувеличенной заинтересованностью, а Роза прилагала все силы, чтобы сдержать поднимавшуюся в ней волну замешательства. Она хорошо знала, к чему клонит Алек.

Ободренный своим успешным монологом, Найджел, казалось, снова обрел пошатнувшуюся уверенность в себе. Когда они сели за стол, чтобы отведать суп из омаров, он перешел в атаку.

— Вероятно, это занятный способ существования, — заметил он довольно снисходительно, — я имею в виду, быть художником.

— Очень веселый, — подтвердил любезно Алек. — Ты не согласна, Роза.

— Все, конечно… по-другому, я полагаю, — Роза запуталась в словах, едва не поперхнувшись супом. — Не удивительно, — добавила она ехидно, — что художники имеют склонность презирать простых смертных.

— И правда, мы невыносимая публика, — кивнул Алек, оживляясь. — Рабы нашего эгоцентризма, деструктивные элементы общества, оплачиваемые налогоплательщиками, не желающие даже мыться, когда находятся в творческих муках. Как-то раз, Найджел, во время особенно долгой творческой фазы я обнаружил к своему изумлению, что у меня в шевелюре угнездился голубь. Впоследствии оказавшийся, впрочем, достаточно вкусным. Нет, я должен признать, — продолжал он мрачно, — что наш имидж в обществе, хотя и не делающий нам чести, является, увы, прискорбно точным. Тотальная дегенерация нашей нравственности, к примеру.

Это неслыханно, — кипела от злости Роза. Найджел глядел на Алека, как на сумасшедшего, и его рот открылся, как у рыбы.