Превращение

- Позвольте мне заявить,- сказал он, подняв руку и поискав глазами также мать и сестру,- что ввиду мерз-ких порядков, царящих в этой квартире и в этой семье,- тут он решительно плюнул на пол,- я наотрез отказы-ваюсь от комнаты. Разумеется, я ни гроша не заплачу и за те дни, что я здесь прожил, напротив, я еще подумаю, не предъявить ли мне вам каких-либо претензий, смею вас заверить, вполне обоснованных.

Он умолк и пристально посмотрел вперед, словно чего-то ждал. И действительно, оба его друга тотчас же подали голос:

- Мы тоже наотрез отказываемся.

После этого он взялся за дверную ручку и с шумом за-хлопнул дверь.

Отец ощупью проковылял к своему креслу и повалился в него; с первого взгляда можно было подумать, что он расположился, как обычно, вздремнуть, но по тому, как сильно и словно бы неудержимо качалась у него голо-ва, видно было, что он вовсе не спал. Грегор все время не-подвижно лежал на том месте, где его застигли жильцы. Разочарованный неудачей своего плана, а может быть, и от слабости после долгого голодания, он совсем утратил способность двигаться. Он не сомневался, что с минуты на минуту на него обрушится всеобщее негодование, и ждал. Его не вспугнула даже скрипка, которая, выскользнув из дрожащих пальцев матери, упала с ее колен и издала гул-кий звук.

- Дорогие родители,- сказала сестра, хлопнув, чтобы призвать к вниманию, рукою по столу,- так жить дальше нельзя. Если вы этого, может быть, не понимаете, то я это понимаю. Я не стану произносить при этом чудовище имя моего брата и скажу только: мы должны попытаться из-бавиться от него. Мы сделали все, что было в человече-ских силах, мы ухаживали за ним и терпели его, нас, по-моему, нельзя ни в чем упрекнуть.

- Она тысячу раз права,- сказал отец тихо. Мать, которая все еще задыхалась, начала глухо каш-лять в кулак с безумным выражением глаз.

Сестра поспешила к матери и придержала ей голову ладонью. Отец, которого слова сестры навели, казалось, на какие-то более определенные мысли, выпрямился в кре-сле; он играл своей форменной фуражкой, лежавшей на столе среди все еще неубранных после ужина тарелок, и время от времени поглядывал на притихшего Грегора.

- Мы должны попытаться избавиться от него,- сказала сестра, обращаясь только к отцу, ибо мать ничего не слышала за своим кашлем,- оно вас обоих погубит, вот увидите. Если так тяжело трудишься, как мы все, невмо-готу еще и дома сносить эту вечную муку. Я тоже не могу больше.

И она разразилась такими рыданиями, что ее слезы скатались на лицо матери, которое сестра принялась вытирать машинальным движением рук.

- Дитя мое,- сочувственно и с поразительным пони-манием сказал отец,- но что же нам делать?

Сестра только пожала плечами в знак растерянности, которая- в противоположность прежней ее решимости- овладела ею, когда она плакала.

- Если бы он понимал нас...- полувопросительно ска-зал отец.

Сестра, продолжая плакать, резко махнула рукой в знак того, что об этом нечего и думать.

- Если бы он понимал нас,- повторил отец и закрыл глаза, разделяя убежденность сестры в невозможности это-го,- тогда, может быть, с ним и удалось бы о чем-то дого-вориться. А так...

- Пусть убирается отсюда!- воскликнула сестра- Это единственный выход, отец. Ты должен только избавиться от мысли, что это Грегор. В том-то и состоит наше несчастье, что мы долго верили в это. Но какой же он Гре-гор? Будь это Грегор, он давно бы понял, что люди не могут жить вместе с таким животным, и сам ушел бы. Тогда бы у нас не было брата, но зато мы могли бы по-прежнему жить и чтить его память. А так это животное преследует нас, прогоняет жильцов, явно хочет занять всю квартиру и выбросить нас на улицу. Гляди, отец,- закри-чала она внезапно,- он уже опять принимается за свое!

И в совершенно непонятном Грегору ужасе сестра даже покинула мать, буквально оттолкнувшись от стула, словно предпочитала пожертвовать матерью, но не оставаться ря-дом с Грегором, и поспешила к отцу, который, встревожив-шись только из-за ее поведения, тоже встал и протянул навстречу ей руки, как бы желая ее защитить. .

Но ведь у Грегора и в мыслях не было пугать кого бы то ни было, а тем более сестру. Он просто начал повора-чиваться, чтобы уползти в свою комнату, а это действи-тельно сразу же бросилось в глаза, потому что из-за бо-лезненного своего состояния он должен был при трудных поворотах помогать себе головой, неоднократно поднимая ее и стукаясь ею об пол. Он остановился и оглянулся. Добрые его намерения, казалось, были распознаны, испуг прошел. Теперь все смотрели на него молча и грустно. Мать полулежала на стуле, вытянув ноги, глаза ее были от усталости почти закрыты; отец и сестра сидели рядом, сестра обняла отца за шею.