Превенция

– У волонтёров нет толстых энциклопедий. Мы, представь себе, совершенно необразованны в своей сфере, и понятия не имеем, как всё работает, но, что иронично, знаем, как с этим бороться, – говорил он всё чётче и чётче, потихоньку начиная трезветь. – Единственное, что имеется у нас для получения хоть какой-нибудь информации – это небольшой справочник, сотни раз дополненный и перепечатанный самими волонтёрами. Разные справочники могут кардинально различаться, всё-таки пишутся разными людьми, но основные правила и методы борьбы всегда схожи. Один такой есть у Кати, и я лично держал его в руках, – с гордостью в голосе закончил он.

– А Андрей? У него нет справочника?

За окном прогремел очередной раскат грома, а дождь начал возобновляться и тарабанить по стеклу с новой силой, будто бы желая разбить его вдребезги своим неистовым напором. Серёга покачал головой и поморщился.

– С Андреем всё очень сложно. Этот чуть больше года назад переметнулся на сторону так называемых чёрных волонтёров, – сказал он, и тут же, заметив мой вопросительный взгляд, усмехнулся. – Они зовут нас превенцией, а мы их чёрными. По сути дела они ничем не отличаются от нас в плане целей, но их методы куда радикальнее. Если наши люди, обнаружив прокажённую литературу, для начала найдут автора, разузнают у него о процессе написания, вычислят неправильную состыковку, вырежут её из абзаца, а затем внесут описания этого случая в справочник, обезопасив таким образом других людей и предупредив дальнейшие казусы, иными словами – осуществив превентивные мероприятия, то чёрные волонтёры поступят куда проще – вырвут из книги главу, а самого автора клеймят как прокажённого. В лучшем случае ему запретят заниматься написанием чего-либо, а в худшем – ликвидируют. Причём им даже не придётся пачкать руки: одна правильная фраза, даже не сказанная лично, а подброшенная на записке или в электронном виде – и он труп. Чистая и непыльная работа. Люди, обладающие такими знаниями, как они – это самые опасные люди во всём мире, Витька, ибо любой человек может быть уничтожен, стоит им только захотеть. Другое дело, что стать одним из них практически невозможно, Катя говорит, что вербовки происходят редко, да и вербуют адекватных и опытных. Меня до сих пор поражает то, что они выбрали довольно молодого Андрея, но, отдать ему должное, – он улыбнулся, качнув головой, – человек он действительно умный… только не стоит говорить ему об этом. И уж тем более не говори, что я это признал… мы с ним в контрах.

Я долго сидел неподвижно, переваривая всю услышанную за последний час информацию, пока голодный Серёга расправлялся с отваренными сосисками, закусывая их помидором.

– Накатим? – спросил он.

– Допустим всё так, – начал я, игнорируя его предложение, – но есть что-нибудь, что подтвердит всё сказанное?

– Ну, могу показать тебе то, что окончательно убедило меня в своё время – одну из сущностей. Только это… отказ от ответственности беру, и… как его… ты несёшь.

– Под мою ответственность покажешь?

– Во! Да. Так, слушай сюда, они боятся вида любого ножа, так что из рук его не выпускай, пока не убежит.

– Кто не убежит?

– Ну, баба такая, сейчас увидишь, гляди – не влюбись.

– Ты серьёзно?! – вскрикнул я. – Тут сейчас кто-то появится?

– Да, – отвечал Серёга, поднимаясь из-за стола, – нож возьми.

Пока я тянулся через весь стол за ножом, мой друг демонстративно подошёл к окну, три раза постучал по подоконнику, затем повернулся к стеклу спиной, проговорил небольшую, совершенно обыкновенную, но совсем неподходящую к ситуации фразу, которую я, понятное дело, из соображений безопасности не могу тут привести; затем он щёлкнул пальцами и заулыбался, глядя на меня, я же уставился на него. Так продолжалось около пяти секунд, пока где-то в глубине квартиры не раздался человеческий стон. В ужасе я повернул голову на дверной проём, не в силах что-либо сказать.

– Ножик повыше держи, – сказал Серёга, похлопав меня по плечу и указав другой рукой на дверь. – Хорошо, что у тебя двери не заперты, а то пришлось бы нам к ней самим идти… а там такая мадмуазель, закачаешься.

– Так? Правильно? – еле-еле выдавливая из себя слова, спрашивал я, трясущимися руками поднимая нож над столом.

Стон перерос в жуткий смех, а затем в сдавленный крик. В дальней комнате послышался тяжёлый топот, переходящий в уверенные медленные шаги, потом в обычную ходьбу, а затем и в бег. Панический ужас сковал моё тело, лицо сдавила маска удушающего страха – я даже не мог раскрыть рта; а руки настолько крепко вцепились в ручку ножа, что вены на них раздулись и стали похожи на мерзких синих червяков.

Не прошло и минуты, как в дверном проёме показалась ужасного вида фигура девушки с полностью белой головой без каких-либо признаков лица. Её тонкие руки с длинными пальцами прорастали из бледного тела, что держалось на двух мохнатых козьих ногах с бурыми копытами. Я кричал, размахивая ножом в воздухе. Фигура отстранилась назад от проёма и с диким воплем скрылась в коридоре.

– Всё, всё, ушла она, ты победил, – успокоил меня Серёга, – хватит махать.