Превенция

Через пару дней ему вновь стало хуже. Последней ночью он даже не смог выпить воду, которую я при помощи специальной поилки заливал ему в рот; всё проливалось, оставляя мокрый след на простыне. Отца, по мнению прибывшего врача, не стало на рассвете. Я же заметил это сразу после пробуждения около восьми часов утра, когда, зайдя в комнату, потрогал его лоб. Остывающее тело в моих руках ознаменовало моё официальное сиротство. Именно после всего пережитого за последнее время я открыл для себя преддверье основания страха, описанного ранее: я испугался, и более ничего из обыденного не могло меня напугать. Ежедневная картина увядающего отца пугала до ужаса, но она не сломила меня, а наоборот закалила. Страх самого страха заставляет тебя бояться любого шороха, но одновременно с тем, как бы противоречиво это не звучало, делает тебя почти бесстрашным. Но это ещё не было переходом черты, и таким храбрым мне предстояло оставаться вплоть до одного рокового вечера, когда мой старый друг детства решил наглядно продемонстрировать интересные особенности своего хобби. Но об этом чуть позже.

В какой-то момент, будто бы желая угодить уже ушедшему отцу, я принялся рассуждать о смысле жизни, отталкиваясь от одной его фразы.

«Чтобы я так не лежал…»

Если идти от противного, то смысл смерти состоит в том, чтобы забрать жизнь, следовательно, смысл жизни в победе над смертью, что оправдывает слова отца, ибо бессмертные люди не будут умирать в таких муках, в коих пришлось уходить ему. Похожие мысли были и у Смольникова. Но тут же появляется новый вопрос: какой смысл в этой победе? Для чего мы побеждаем смерть? Ответ совершенно прост – победа над смертью не есть смысл, но есть цель, которая является частью смысла самой жизни, его неотъемлемым атрибутом.

Примерно 40 тысяч лет назад в начале верхнего палеолита земля была заселена человеком разумным. С того времени и до наших дней человечество прошло колоссальный путь. Научные достижения двигали, двигают и будут двигать нас всё дальше и дальше по пути прогресса. Так что если этот прогресс, как заявляют приверженцы трансгуманизма6, и есть дорога к конечному смыслу?

Вспомним наш с отцом разговор на кухне. Каждый человек имеет свою цель жизни: у первого – изобретение какого-нибудь технического приспособления, что значительно улучшит быт человечества, у второго – спасение жизни первому изобретателю, а кто-то третий просто должен вовремя оказаться в нужном месте в нужное время, чтобы по итогу всех совокупных действий человечество вновь двинулось на шаг вперёд. Но ради чего первому изобретать, второму спасать, а третьему оказываться в нужном месте? Во имя этого самого шага вперёд.

Благодаря прогрессу в медицине, например, мы уже научились лечить огромное количество заболеваний, что раньше считались смертельными и неизлечимыми. Теперь потерявшие конечность люди могут заменить её протезом, который будет выполнять те же функции. Широкое распространение получает трансплантация органов, а в последнее время идёт много разговоров об их искусственно выращенных аналогах, что в будущем будут пересаживаться взамен настоящих. Всё это подводит нас к начальному тезису, а именно к победе над смертью. Если человечество, благодаря развитию науки, сможет победить старение, а затем и смерть полностью, даровав себе бессмертие и неуязвимость, то никакие природные катаклизмы на планетах или самые тяжёлые условия бескрайнего космоса не будут для нас помехой.

Но к чему нам победа над смертью?

Предположим, что существует тот самый бессмертный и вездесущий творец, который создал нас совершенно необразованными и неразвитыми болванками. Затем, путём сложных и долговременных процессов эволюции нам удалось достичь того, что мы имеем сейчас, чтобы продолжить свой путь и спустя долгое время развиться до уровня творца, Создателя, Бога. Этот результат в некоторой степени можно сравнить с религиозным экстазом7, только теперь человек не просто контактирует с Создателем, а сам становится равным ему. Таким образом, преддверье финала – стать богом.

Но всецело обдумать этот вопрос и сформулировать чёткую трактовку своего тезиса я смог только после нашего с Серёгой разговора, который будет обязательно расписан во всех красках позднее. В тот вечер, когда Смольников на крыльце спросил о моём мнении, в моей голове бегущей строкой пронеслось всё вышеописанное рассуждение, но ответить ему я так и не решился.

Прошло несколько месяцев после смерти отца. Все те родственники, что сжимали мне руку на похоронах, слёзно клянясь поддерживать и помогать всем, чем только смогут, бесследно испарились из моей жизни, и я остался совсем один. Дома была проведена генеральная уборка, заключавшаяся в освобождении зала от ненужных мне вещей и захламлении ими спальни.