Преступный мир и его защитники

Присяжный поверенный Г. С. Аронсон произнес горячую речь в защиту подсудимого. «От действий бывшего банкира, — сказал он, — решительно никто не пострадал, скорее он сам сделался жертвой различных «американских» дельцов, потеряв все свое состояние и превратившись в нищего». Метко охарактеризовав тот азартный мирок, в котором вращались господа Манусы и другие подобные ему биржевые дельцы, Аронсон делал вывод, что подсудимый в своей печальной деятельности играл почти исключительно пассивную роль, всецело подпав под постороннее влияние.

В заключение защитник выразил надежду, что присяжные заседатели, признав Никитина невиновным, тем самым дадут хороший урок на будущее всем другим биржевикам и удержат их от рискованной игры ценностями в погоне за наживой.

Присяжные заседатели недолго совещались и вынесли Г. А. Никитину оправдательный вердикт.

ГРАФИНЯ-САМОЗВАНКА

Осенью 1898 г. проживавшая в Петербурге мещанка Анподистова, 60 лет, случайно познакомилась с молодой, представительной дамой, представившейся графиней. Дама эта произвела на старушку благоприятное впечатление и получила предложение почаще навешать ее. Графиня, оказавшаяся впоследствии дворянкой Д., стала заходить к Анподистовой, как правило, в отсутствие ее мужа. Мало-помалу «графиня» вкралась в доверие к Анподистовой, которую начала уверять, что ей предстоит вскоре получить наследство после умершего миллионера Базилевского. Сообщив, что она пока нуждается в деньгах на ведение дела по наследству, ловкая дама сумела выманить у простодушной старушки около 1800 рублей.

Однажды придя к Анподистовой, Д. застала ее лежащей в постели с компрессом на голове. Когда больная впала в легкое забытье, гостья осторожно пробралась к стоявшему в комнате незапертому шкафу и похитила из него объемистый пакет с процентными бумагами на сумму свыше 10 000 рублей. Затем, не простившись с Анподистовой, быстро направилась к выходу. Прислуга, находившаяся в передней, заметила, что гостья выронила пакет, смущенно подняла его с пола и поспешно вышла на улицу. Прислуга рассказала об увиденном своей хозяйке, та заглянула в шкаф и убедилась, что сделалась жертвой кражи.

На другой день самозваная графиня опять навестила обкраденную старушку и на просьбу последней возвратить похищенные процентные бумаги ответила, что она отдаст ей со временем все деньги.

— Если же вы вздумаете заявить о краже в полицию, то ничего не получите, — пригрозила молодая женщина.

Госпожа Анподистова тщетно прождала несколько месяцев и наконец, не получив ни денег, ни процентных бумаг, рассказала обо всем мужу. Тот обратился с жалобой к прокурору.

На предварительном следствии выяснилось, что после похищения процентных бумаг к госпоже Анподистовой приходил муж «графини» и просил не возбуждать уголовного преследования.

— Не беспокойтесь, деньги будут вам возвращены, — говорил он при свидетелях. — Процентные бумаги заложены в банке, а квитанции взяла с собой моя жена, которая выехала из Петербурга. Но я сейчас же напишу ей.

Однако старушка так ничего не получила.

Привлеченная к ответственности дворянка Д., происходящая из почтенной, уважаемой семьи, не признала себя виновной в краже. По ее словам, она была должна госпоже Анподистовой только около 600 рублей, которые брала у нее в разное время на свои нужды.

В результате в конце 1900 г. Д. предстала перед Санкт-Петербургским окружным судом.

К судебному расследованию был привлечен в качестве эксперта врач-психиатр профессор Нижегородцев.

Подсудимая, довольно симпатичная женщина, лет тридцати, свою виновность отрицала. Она рассказала, что давно уже страдает алкоголизмом. Напиваясь нередко до полной потери сознания, она в это время не отдает себе отчета в своих поступках.

— Если я и попала теперь под суд, то только из-за своего пьянства, — объясняла она суду.

— Вот вы говорите, что порой напивались до потери сознания, — обратился к ней председательствующий. — Может быть, в эти моменты вы и взяли бессознательно у потерпевшей процентные бумаги?

— Но если бы я взяла или украла несколько тысяч рублей, то у меня ведь были бы деньги… Однако у меня ничего нет и не было, — горячо протестовала обвиняемая.

В ходе дальнейшего следствия выяснилось, что Д. с юных лет воспитывалась у одной баронессы, относившейся к ней как к своей дочери.

Одни из свидетелей говорили в пользу подсудимой, другие давали неблагоприятное для нее показание.