Преступный мир и его защитники

Коновалова не была дурной или испорченной женщиной. У нее еще сохранилась живая, отзывчивая душа. Ее только преследовала судьба, бывшая для нее злой мачехой. И, сбившись с пути, Анна Коновалова в самую страшную минуту оказалась правдивой, честной женщиной и рассказала всю голую правду, ничего не скрашивая, ничего не убавляя.

Если вы, господа присяжные заседатели, думаете, что она еще должна пострадать за свой грех, то, скажите, где же предел этих страданий? Уже второй раз она занимает эту позорную скамью, и второй раз выворачивают ее душу. А между тем годы уносят и молодость, и красоту, и здоровье. Сколько же еще надо ей выстрадать? Где конец?

От вас зависит распорядиться жизнью подсудимой. Судите же ее как живые люди!»

Защитнику Г. С. Аронсону публика устроила овацию.

После предварительного совещания присяжные заседатели признали Анну Коновалову виновной лишь в недонесении и заслуживающей снисхождения.

Резолюцией суда она была приговорена к заключению в тюрьму на три месяца.

ДЕЛО ТАЛЬМЫ И КАРПОВЫХ

Весной 1894 г., 28 марта, в г. Пензе произошел пожар. Загорелся флигель дома госпожи Тальма, в котором проживали вдова генерал-лейтенанта П. Г. Болдырева и ее горничная А. Савинова. Пожар заметили на рассвете квартиранты соседнего флигеля, мещане Карповы. Они же и подняли тревогу. Вскоре прибыла пожарная команда, которая довольно быстро справилась с бушевавшим огнем. Когда удалось войти в заполненную едким, удушливым дымом квартиру, взорам вошедших предстала ужасная картина. В первой комнате лицом вниз лежал окровавленный труп горничной. Ей было нанесено множество ранений, один из ударов поразил насквозь легкое и сердце. Находившийся здесь же телефонный аппарат оказался сорванным со стены, провода оборваны, на столе лежали две опрокинутые лампы. Саму генеральшу также нашли мертвой в своей спальне. На сильно обожженном теле было обнаружено шесть глубоких ран как бы от удара кинжалом. Все свидетельствовало о том, что квартира была нарочно подожжена неизвестным преступником, чтобы скрыть ужасное злодеяние. Процентные бумаги, деньги и некоторые золотые вещи исчезли.

30 марта два футляра от драгоценных вещей, пропавших из квартиры Болдыревой, были найдены при обыске в квартире Карповых. Те, однако, объяснили, что один из футляров был подарен им убитой Савиновой, а другой случайно найден во дворе.

Тщательно проанализировав все обстоятельства, полиция пришла к убеждению, что преступление совершил «свой человек», близко знакомый с генеральшей и укладом ее жизни. По-видимому, он около двух часов ночи вошел в квартиру и привел в исполнение свой преступный замысел.

Подозрение пало на мужа домовладелицы, 28-летнего молодого человека. Будучи воспитанником убитой генеральши, он в то же время считался незаконнорожденным сыном ее сына — полковника А. О. Тальмы. Выяснилось, что муж домовладелицы, Александр Тальма, имел веские причины питать злобу к Болдыревой. Они часто ссорились, потому что, отдавая деньги под проценты, она к тому времени завладела большей частью состояния его жены, лишив его обеспечения. Однако, привлеченный к уголовной ответственности, молодой человек решительно отрицал свою виновность.

Пока велось следствие по этому делу, в одно из московских полицейских управлений ночью 11 июля явился некий мещанин Коробов с просьбой арестовать его. На вопрос за что, объяснил:

— Я весной служил на фабрике в Пензе и хорошо знаю убийц генеральши Болдыревой, — и загадочно добавил: — Может быть, и сам принимал в этом деле участие.

Допрос отложили до утра. Но ночью таинственный Коробов отравился, унеся свою тайну в могилу.

Имело ли его заявление какую-нибудь связь с пензенским убийством или нет, выяснить так и не удалось.

В результате в убийстве генеральши был заподозрен только один Александр Тальма, и осенью 1895 г. он предстал перед Пензенским окружным судом.

Тальма обвинялся в том, что, желая завладеть деньгами и документами генеральши Болдыревой, он убил ее и горничную, а затем поджег квартиру.

Показания свидетелей, среди которых фигурировала также и семья Карповых, были в общем неблагоприятны для подсудимого. Основываясь на этом, товарищ прокурора М. О. Громницкий поддерживал обвинение против Тальмы.

Защита в лице господ Грушецкого и Кальмановича настаивала на том, что во взаимных отношениях Тальмы и Болдыревой решительно не было ничего такого, что подвинуло бы его на убийство двух женщин. Хотя факт убийства и поджога доказан, но это преступление могло быть совершено другим человеком. Что же касается Тальмы, то никто не видел, чтобы он в ночь преступления выходил из своей квартиры.

Подсудимый был очень взволнован и в своем последнем слове просил присяжных заседателей вынести такой вердикт, какой продиктует им совесть.

После продолжительного совещания присяжные заседатели признали его виновным.