Дело это рассматривалось в марте 1902 г. Санкт-Петербургским окружным судом с участием присяжных заседателей. Со стороны обвинительной власти выступал товарищ прокурора Зиберт. Защищали подсудимых присяжный поверенный Андреевский, помощник присяжного поверенного Гольдштейн, присяжный поверенный Базунов и др. Интересы Митусовых, возбудивших настоящее дело, поддерживали присяжные поверенные Аронсон и Слиозберг.
АНДРЕЕВСКИЙ СЕРГЕЙ АРКАДЬЕВИЧ
Родился в декабре 1849 г. Отличаясь разносторонним образованием, завоевал известность как талантливый юрист и замечательный оратор. Начал свою деятельность товарищем прокурора Санкт-Петербургского окружного суда, затем перешел в корпорацию присяжных поверенных. Кроме того, он занимал видное место в русской литературе как поэт и критик. Почти во всех его стихотворениях сквозит некоторое разочарование и неудовлетворенность жизнью. Андреевский выступал как защитник на многих известных процессах, в том числе по делу Дмецова-Ефимьева, и всегда привлекал к себе всеобщее внимание своими прекрасными выступлениями в защиту обвиняемых. По праву считается корифеем русской адвокатуры.
Из обвиняемых самый молодой Павел Дмецов, 43 лет, представляющий собой характерный тип помещика «доброго старого времени». Денисова и Барсукова — старушки 60–65 лет, хорошо еще помнящие суровое крепостное право. Веретьевский и Сретенский — два почтенных старца, 65–75 лет, патриархальной наружности, с длинными седыми бородами.
На суде никто из обвиняемых не признал себя виновным.
— Я действительно законный сын покойного дворянина Ефимьева, — утверждал главный подсудимый.
— Нет, не виноваты… Чистую правду показывали, — настаивали остальные подсудимые, обвинявшиеся в лжесвидетельстве.
Публика в зал суда допускалась только по билетам.
В числе свидетелей вызван был также товарищ министра финансов В. Н. Коковцов.
Вначале суд опросил господина Мамонтова, женатого на двоюродной племяннице покойного помещика Ефимьева. Свидетель заявил, что у госпожи Ефимьевой, которую Дмецов выдает за свою родную мать, никогда не было детей. Она была больная женщина и жила отдельно от своего распутного мужа, который обзавелся целым гаремом. Дмецова свидетель знал еще мальчиком и редко видел его у Ефимьевых. Все считали его незаконным сыном помещика, но после смерти последнего он стал вдруг полным хозяином в его доме. Ходили слухи, что Дмецов после уговорил госпожу Ефимьеву ходатайствовать о признании его законным сыном. Однако потом он плохо обращался с ней, и ослепшую в последние годы вдову Ефимьеву преданная ей прислуга похоронила чуть ли не на свои скудные средства.
Мировой судья Н. А. Окунев также рассказал, что никто не сомневался в действительном происхождении Павла Дмецова. Он был незаконным сыном крестьянки Екатерины, по мужу Полуниной, и самого Ефимьева. Тем не менее его любили и помещик, и его больная бездетная жена.
Из прочитанного показания княгини Святополк-Мирской суду стало известно, что покойная В. К. Ефимьева в минуту раздражения говорила как-то, указывая на мальчика Дмецова: «Из хама не будет пана». Она же заставляла его иногда писать письма своей матери, бывшей крестьянке Екатерине Полуниной.
На суде было также зачитано показание не явившейся на суд свидетельницы А. Н. Мамонтовой, двоюродной племянницы покойного помещика Ефимьева. При посещении его семьи она видела иногда небольшого скромного мальчика. По-видимому, он не был близким членом семьи, сама госпожа Ефимьева говорила про него, что он крестник мужа. Мальчик никогда не называл ее мамашей, проводил время обыкновенно где-то в дальних комнатах и не садился за стол вместе с Ефимьевыми. Когда он жил уже в Петербурге, его изредка навещала крестьянка Дмецова, которую все считали его матерью. Тем не менее мальчик был очень похож на помещика-ловеласа, и жена последнего уклончиво выражалась, что ребенок ничем не виноват, если появился на свет Божий незаконнорожденным сыном ее мужа.
Из других свидетельских показаний выяснилось также, что позже, когда бездетная помещица полюбили мальчика, ее муж делал попытки узаконить его, но безуспешно.