Преступник

Козявка потупил взгляд. Ведь они подрались! Он только что думал, как зарезать Джевдета. Разве так бывает? Если ему приходилось с кем-нибудь драться, то он никогда не мирился.

Взглянув на паренька, принесшего чай, Козявка выбежал из камеры. Маленький воришка принес еду обратно Джевдету.

— Ничего не взял, Джевдет-аби!

Джевдет все видел. Он ожидал, что так может получиться.

— Не беда, — сказал он всем, — пейте сами.

Ребята жадно набросились на хлеб, брынзу, чай.

Джевдет ничего не ел. Он смотрел через распахнутую дверь в коридор. Он не сердился на Козявку за его выходку. Он и сам поступил бы на его месте так же.

Позавтракав, Джевдет вышел в коридор. Козявка, обхватив руками голову, сидел на корточках у стены. Джевдет подошел и присел рядом. Козявка не замечал его. Потом вдруг увидел, вздрогнул, вскочил на ноги и хотел было убежать, но Джевдет схватил его за руку.

— Почему не хочешь мириться?

Понурив голову, Козявка смущенно молчал.

— Что ж, хочешь, чтобы мы оставались врагами?

Козявка не отвечал и не поднимал глаз. По щеке его покатилась слеза и упала на бетонный пол.

— Давай помиримся, — мягко сказал Джевдет, — будем друзьями. Ты ведь знаешь — я не виноват… Сам ко мне приставал. Я не собирался с тобой драться. Ты вынудил. Назвал меня поганым воришкой, оскорбил!

Козявка молчал. Джевдет видел в этом признание вины. И он не обиделся, когда Козявка, тяжело вздохнув, вдруг повернулся и пошел в камеру. Постояв немного, Джевдет последовал за ним. Козявка лежал, уткнувшись лицом в постель. Джевдет тихонько подошел к нему и погладил по голове. Малыши окружили их и с тревогой ждали, что будет дальше.

— Мустафа, приятель! — ласково говорил Джевдет, называя Козявку его настоящим именем. — Почему не взглянешь на меня? Что я тебе сделал? Ведь я не виноват. Оскорбил меня ты. А я…

Козявка сел. В глазах его блестели слезы.

— Кончай, Джевдет. Я… подлец!

Джевдет потянул его за руку.

— Ты не такой уж подлец. Идем к нам, выпьем чаю!

Джевдет повернулся к малышам:

— Ну-ка, заварите чай!

Несколько ребят бросились за чайником.

Пока заваривали чай, говорил один Джевдет. Мустафа только слушал. Когда чай был готов, они встали и пошли к постели Джевдета. Пили молча, под удивленными взглядами маленьких воришек.

Джевдет нарочно ни о чем не спрашивал. Теперь он знал, что Мустафа на самом деле не такой уж плохой парень.

— Хочешь хлеба с брынзой?

— Нет, спасибо.

С этого дня они стали друзьями. Старшие не переставали удивляться такой перемене. Некоторые из них, правда, говорили: «Козявка боится Джевдета, ну и спасовал…» Но малыши-то знали, в чем дело, и судили по-другому. Они были уверены, что, если даже Джевдет-аби выйдет из тюрьмы, Мустафа-аби не будет им мстить.

Джевдета они называли теперь только Джевдетом-аби, а Козявку — Мустафой-аби.

Старшие ребята злились:

— Что за Мустафа-аби! Козявка его звать, Козявка!

Малыши поправляли их:

— Нет, это наш Мустафа-аби!

Солнечные дни выпадали редко. Неумолимо надвигалась зима. Мустафа перетащил свою постель поближе к Джевдету. До поздней ночи они говорили о Хасане, о Джеврие и Кости. Молодой адвокат, рассказывал на свиданиях Хасан, удачно вел расследование по делу Джевдета. И хотя мачеха все еще путала следствие, изворачивалась, но вина шофера Адема была установлена полностью, и оставалось только его задержать.

Как бы там ни было, а Джевдет надеялся на скорое освобождение. Он уже свыкся с мыслью о смерти отца. Иногда он видел его во сне, старик утешал его. Успокаивала и мать. Теперь отец и мать никогда не ссорились. «Не расставайся с Хасаном, сынок, — советовали они Джевдету. — Слушай его, и все будет хорошо!»

И в самом деле, Джевдет никого не мог сравнить с Хасаном. Но он все же не мог забыть и Билла из «Отряда „Красный шарф“». Сила и ловкость — большое дело. Ведь если бы он не отколотил Козявку, разве они были бы сейчас друзьями?

Здесь, в тюрьме, — молчок. А на свободе он отведет в сторону Кости и Джеврие и откроет им по секрету свой план бегства в Америку.

Вот будет здорово! Они добудут мотоцикл с коляской — их много у больших домов в Нишанташи, Шишли или в Мачка[53], потом проберутся на большой пароход в порту. Вот бы капитаном (как же его имя?) оказался такой же добряк, как в «Кругосветном путешествии двух мальчиков», — с бородой, голубыми глазами и огромной трубкой во рту!

С каждым днем желание убежать в Америку становилось все сильнее.

Мысли об Америке и Храбром Томсоне не оставляли его даже во время ночных разговоров с Мустафой. Он видел ковбоев, бросающих лассо, краснокожих индейцев, выпускающих из луков отравленные стрелы.

Ночью за стенами тюрьмы, словно стая голодных волков, завывала буря. Печка в камере погасла. Уже перевалило за полночь. Все давно спали, скорчившись от холода под легкими одеялами. Джевдет и Мустафа тихо разговаривали.

— Плохо, что ты скоро выйдешь! — вырвалось у Мустафы.

— Почему же? — удивился Джевдет.

— Разве я найду такого товарища, как ты? Глупая моя башка! Ведь я хотел тебя зарезать!

— И как бы ты это сделал? — улыбнулся Джевдет.