Преступление капитана Артура

Приехав в Бокаже, Гранвиль Варней догадался немедленно, которая из всех молодых девушек так обворожила сэра Руперта Лисля. Старшие сестры были заняты бесконечным вязанием, между тем как Оливия сидела у камина, апатично перелистывая какую-то книгу. Майору удалось подсесть к ней, что, по-видимому, было не по душе юному баронету, сидевшему с матерью. Однако майор, несмотря на все свое пылкое красноречие, не успел приковать внимания мисс Оливии; она отвечала, смотря ему прямо в глаза так, что он ретировался с внутренним содроганием.

– Что за странная девушка – младшая дочь полковника!  – сказал он сразу Руперту.  – Ее было бы можно назвать Семирамидой в изношенном платье.

– Я не знаю никакой Семирамиды,  – ответил баронет с явным неудовольствием,  – и могу вас уверить, что у мисс Оливии будут великолепнейшие и все новые платья.

– Безумный! Я надеюсь, что вы не влюблены в наружность мисс Оливии!.. Не поверю, чтобы вас пленила эта девушка с таким смуглым лицом и черными глазами! Старшая Мармедюк несравненно красивее и грациознее ее.

– Старшая – просто пень, тогда как мисс Оливия – самое восхитительное создание во всем мире! – возразил баронет.

Но хотя мисс Оливия старалась всеми силами оттолкнуть от себя угождения майора, он сумел приобрести симпатию полковника, который, между прочим, разговорился с ним о войне, о порядках в Пенджабе и о его войсках. Кончилось тем, что он пригласил Гранвиля к семейному обеду на следующий день. Баронет слышал это и сказал не стесняясь:

– Так и я в таком случае приеду к вам, полковник, если только позволите. Я хоть не приглашен, но мне кажется, однако, что, где принят радушно майор Варней, там найдется, конечно, место и для меня… Вам не следует делать лишних приготовлений! Обращайтесь со мной без всяких церемоний, как будто бы с родным!

Полковник покраснел.

– Старый воин обязан не только жить как джентльмен, но и быть всегда готовым принять у себя джентльмена! – проговорил он с видом собственного достоинства.

– Да, это верно, папа,  – подтвердила Оливия,  – а так как к нам пожалует владелец Лисльвуд-Парка, то не лучше ли будет послать в Брайтон, в гостиницу «Корабль», за двумя поварами и несколькими официантами Мэри одной не справиться!

Баронет мог понять, что над ним насмехаются.

– Быть может, будет лучше, если я не приеду к вам? – сказал он, призадумавшись.

– За что же вы хотите лишить нас этой участи? Весь Лисльвуд говорит о принце суссекском и милостивых посещениях его светлости.

– Ну-с, что же вы теперь скажете об этой дерзкой девушке? – спросил майор Варней сэра Руперта Лисля по возвращении в замок.

– Я вовсе не нахожу ее дерзкой девушкой,  – пробормотал сэр Руперт.

– Серьезно? Черт возьми! Да, ей можно простить безобразные выходки именно потому, что вы сами ведете себя просто непозволительно.

На другой день, в четыре часа, полковнику доложили о прибытии майора и баронета, которые и были приняты в гостиной – небольшой, дурно меблированной и холодной комнате с тремя окнами, выходившими на большую дорогу. Ковер был полинялый, овальное зеркало успело потускнеть, шелковая обивка мебели заметно поистерлась.

Окруженная этой невзрачной обстановкой, Оливия Мармедюк казалась восхитительней, чем была накануне. На ней было простое кисейное платье лилового цвета, украшенное несколькими бантами из шелковых лент. Она на этот раз обошлась с майором довольно дружелюбно, разговорилась с ним и играла с ним в шахматы, к величайшему неудовольствию сэра Руперта Лисля, которому пришлось довольствоваться тем, что он мог сидеть и любоваться ею. Майор удивился, когда победа в шахматах осталась за противницей. После она сыграла несколько полек на маленьком пианино и пропела две или три тирольские песни. Баронет слушал ее почти с благоговением, как райского певца и, когда сестры ее начали в свою очередь играть и петь итальянские арии, он круто отвернулся от молодых певиц, и начал говорить с предметом своей страсти. Казалось, что своенравная молодая девушка задумала вскружить голову майору так же, как и баронету. Она шутила с ним, смеялась его остротам, подтрунивала над сэром Рупертом, играла и пела ему так хорошо, что он должен был быть железным, чтобы противостоять ее очарованию. Что касается сэра Руперта, то он восхищался Оливией, даже когда она издевалась над ним. Он следовал за ней неотступно как тень и жаждал, очевидно, возможности сказать ей что-то весьма серьезное; но все его усилия потерпели фиаско, потому что майор отвлекал постоянно внимание молодой девушки, как только баронет готовился сказать ей новую любезность. К концу вечера Руперт Лисль потерял все надежды остаться одному со своей обворожительницей и покорился нехотя своей печальной участи. Он был крайне угрюм на обратном пути, а когда он вошел по приезде в переднюю, то спросил у майора отрывисто и резко:

– Ну-с, какою нашли вы сегодня Оливию?