Преступление и наказание

— говорили древние греки. Уже после первых дней с забегами, мой пульс понижается в покое и быстро восстанавливается, когда заканчиваю упражнения. Организм помнит! А давление померять всё не получается. Ну нет летом восемнадцатого года, двадцать первого века в испанской тюрьме «Кастейон-2» такого простого медицинского сервиса. В бегательный список я не попал.

СКАЗКА

Жил-был король. Он не всегда был королём. Сначала он был принцем. Принца все любили. Все, кроме старшей сестры, которая перестала быть принцессой из-за рождения принца. Принц рос, учился, стал генералом и готовился стать королём. Но это у него не получалось. Не получалось и жениться. «Жениться по любви не может ни один король».

Времена менялись и в соседних монархиях стали появляться простолюдинки. Принц воспрянул духом и перестал искать среди благородных семей и фамилий. Женился-таки по любви и даже трон получил. Потому, что его папа докоролевствовался до того, что этот стульчик стал бельмом в глазу среди его подданных. Вместе с троном бывший принц унаследовал коррупцию всех государственных институтов и усиление сепаратистских движений в провинциях. Оживились и фашисты.

Непривычный к таким заворотам истории, молодой король неудачно высказался о событиях и смог, неоднократно, наблюдать по телевизору, как на улицах его страны жгут его же портреты. Не сильно расстроившись, король устроил большое шоу с вручением своей двенадцатилетней дочери первого ордена. За будущие заслуги перед родиной.

Так и шла жизнь на территории королевства: портреты жгли, гимн освистывали, порядка не наводили, кое-где постреливали, везде воровали, на улицу выбрасывали семьи с детьми, в тюрьмы стали сажать артистов и певцов и приветствия со вскинутой правой рукой регулярно показывали по телевизору. Король, унаследовавший долгожительство от родителей, не покидал дворцового стула столько же лет, как и его папа.

Старшая дочь — принцесса — выросла, вышла замуж, родила двоих детей, развелась с мужем из-за его пристрастия к наркотикам и всё ждала обещанной с детства короны. Когда, наконец, головной убор освободился, политическая обстановка в стране изменилась настолько, что некому стало защищать идею монархии. Тем более в предвидении того, что разведённая женщина будет править королевством.

Снова жгут портреты, снова сепаратисты и референдумы о независимости. Снова полицейские операции по усмирению. С подачи левацких организаций по всей стране проводят референдум по сохранению монархии. Среди простого народа это не находит поддержки и страна превращается в парламентскую республику, записав отошедшего от дел монарха последним королём в истории страны. Впереди были другие потрясения.

ТЮРЕМНЫЙ ТУРИЗМ

В испанских тюремных дебрях мне встретился Калев Когерман — бродяга, проведший не один десяток лет в местах различной отдалённости. Получивший образование там, где этого не следовало бы делать. Оставшийся всё тем же недалёким семнадцатилетним подростком, каким «зачалился» впервые в застенки.

Простой и участливый, юморной и наблюдательный, он радовал меня нечастыми письмами после того, как наши пути разошлись на просторах Пиренейского полуострова. Одно из его литературных творений я и предоставляю читателю. Такое не придумаешь! Так он ехал из тюрьмы в тюрьму.

Ну, здравствуй, Дядя Вова!

Ты меня прости, засранца, что не писал раньше, но не было возможности. Так как две недели пробыл в Вальдеморо (пересыльная тюрьма под Мадридом). Я попал так плохо туда, как раз на праздник semana santa (святая неделя). Ну что сказать? Мне кажется, что кормёжка там лучше. Меньше дают, но вкуснее. В пище есть хоть немного соли.

Утро начинается в 7.30. проверка и в 8.30. завтрак. На завтрак дают когда как, то булка с колбасой и стакан — ихний — высокий — кофе, то просто две пачки печенья и кофе. Система та же самая, что и в «эстремерде» (Калев переиначивает название Estremera — тюрьма, откуда его увезли): в 9.30. выгоняют на улицу и в 13.30. обратно на обед. Во дворе — жопа, поскольку нет ни одной скамейки, куда можно было бы присесть. Вплотную к зданию есть выступ и это всё. Я выносил постоянно с собой одеяло, чтобы подложить. Иначе — холодный бетон на всю жопу и геморрой выскочит до самых пяток.

Так, поехали дальше. Внутри здания есть туалет, два сральника и два писсуара. За ними есть, я так думаю, для особого контингента — два душа. Я не видел, чтобы там кто-то мылся. Наверное, попались одни блатные. Есть и другое помещение, где четыре душа. Но они маленькие и один не работает. В камере только толчок и раковина. Вода течёт нормально и хорошо регулируется. Сейчас прокручу немного назад и расскажу про заезд в Вальдеморо, а то я начал с кормёжки и много пропустил.