Преступление графа Невиля. Рике с Хохолком

Хоть я и поглощаю книги в огромных количествах, само собой разумеется, мне было не одолеть все шедевры в мире, но в 2015 году я прошла через поучительный эксперимент: прочла от начала до конца «Человеческую комедию» Бальзака. Сто сорок семь произведений весьма различного объема и качества, конечно, но надеюсь, никто не станет спорить, что в целом речь идет о шедевре. Перед нами амбициозный литературный проект, который поставил себе целью описать весь мир без изъятья.

Из ста сорока семи книг в тридцати пяти любви отводится весьма незначительное место. Итак, остаются сто двенадцать, в которых любовь играет важную, а то и решающую роль в развитии повествования. Из этих ста двенадцати историй семь заканчиваются хорошо, а то и очень хорошо. Точности ради должна отметить, что три из этих ста двенадцати произведений не окончены: мы не можем строить догадки относительно их финала. Оговорим также, что, с моей точки зрения, «хорошо заканчиваться» означает прежде всего «не заканчиваться плохо». И маленький утешительный всплеск под занавес, как, например, любовный и деловой успех детей Цезаря Бирото, не представляется мне достаточным, чтобы счесть, что роман, названный его именем, получил счастливую развязку.

А любовь? В этом вопросе Бальзак демонстрирует то обезоруживающую наивность, то исключительную осведомленность. Так и хочется сказать, что его эрудиция основана на незаурядном любовном аппетите (наивность проистекает из аппетита, и обратное тоже верно) и впечатляющем личном опыте. Короче, искушенный обжора. Я склонна доверять свидетельству подобного человека.

Итак, шесть процентов бальзаковских любовных историй заканчиваются хорошо. Это не так много, но цифра отлична от нуля. Как если бы Бальзак хотел сказать, что в кровавой и исполненной опасностей войне, которая и есть любовь, иногда все же возможны триумфы. Урсула Мируэ[38], несмотря на тысячу козней, все же выходит замуж за виконта де Портандюэра; их брак очень удачен. Княгиня де Кадиньян[39], после многих лет беспутной жизни, возносится на вершину любовного счастья благодаря персонажу, с которым более всего отождествлял себя сам Бальзак.

Если бы Деодат и Мальва были героями Бальзака, они купили бы роскошный экипаж, на котором и разъезжали бы после полудня по Елисейским Полям под восхищенными взглядами сливок общества. По четвергам они принимали бы в своем особняке друзей из предместья Сен-Жермен, и все восхищались бы очаровательными туалетами хозяйки дома.

Поселившись в менее престижных условиях, Деодат и Мальва познали неспокойное дамоклово счастье, в осознании постоянной опасности, что лишь обостряло их иступленный восторг.

Их приглашали повсюду. Сами того не зная, они стали новой модной парой и страшно удивлялись великолепному приему, который им оказывали.

На самом деле, Деодат и Мальва, вовсе не чувствуя себя сообщниками, были едины в тревожной странности, с которой так часто смотрели друг на друга. Сколько раз, встречаясь, они думали: «Это он» или «Это она», с изумлением, близким к страху, – «Кто это необыкновенное существо, отныне являющееся центром моего мира?». И тогда Деодат приносил избраннице бокал шампанского, из которого они вместе завороженно пили.

В глубине души они благословляли любовные разочарования, которые им пришлось пережить: не будь тех горестей, они, возможно, предположили бы, что их исключительность – общий удел и что это нормально – каждый вечер и каждое утро открывать для себя столь необъятную радость.

Они рассказывали друг другу не все, и вовсе не из пустого кокетства, а сознавая, что в каждом из них есть частица невыразимого. Однако они никогда не прибегали к тем дразнящим умолчаниям («Не стану тебе все выкладывать, дорогой»), которые возбуждают простофиль в любви. Так, Деодат никогда не заговаривал о Саскии, а Мальва сохранила тайну драгоценностей бабушки.

Прошло время, так и не притупив накала их тревог. Они не поженились. Мальва никогда не говорила с ним утомленным голосом законной жены, а Деодат не позволял себе насмешливых высказываний супруга.

Едва не став горбуном, он сохранил чуть сутулые плечи; ей нравилась его осанка, будто ждущая ласки. А он кружил вокруг нее, чтобы полюбоваться со всех сторон, и цитировал Барбе д’Оревильи: «Профиль – это подводный камень красоты или же самое неоспоримое ее подтверждение».

Весной пара певчих славок свила гнездо на каштане прямо у их окна. Деодат не уведомил об этом событии свою организацию, он предпочел умолчать о чуде. На памяти орнитолога это был первый случай, когда столь редкую птицу можно было увидеть в Третьем округе Парижа.