Преследуя Аделайн

Я смотрю на маленькую девочку на каменной плите, слезы текут по ее грязным щекам. Она всхлипывает, ее маленькие губы искривлены в хмуром выражении, а ее широко раскрытые голубые глаза смотрят на нас в абсолютном ужасе.

Мое сердце сжимается так сильно, что это изнуряет. Усилием воли я заставляю себя стоять на месте.

— Черт, у меня уже встает, — шепчет парень слева от меня. Мои зубы едва не трескаются от того, как сильно я сжимаю челюсть в этот момент. Медленно повернувшись, я вижу парня, которому на вид около двадцати лет, его капюшон опущен. Его карие, бездонные глаза смотрят на меня, и все, что я вижу, это чистое волнение, излучаемое ими.

Он будет первым, кто умрет.

Он достаточно близко, чтобы видеть мое лицо, и я стараюсь сохранить нейтральное выражение. Он ухмыляется, но я никак не реагирую. И хотя его улыбка чуть дрогнула, этот больной ублюдок даже не подозревает, что я только что оказал ему огромную услугу. Потому что если бы я отреагировал, я бы дотянулся до его горла и голыми руками вырвал бы ему дыхательное горло.

— П-п-пожалуйста, я хочу к мамочке, — умоляет маленькая девочка снизу. Ее красные и опухшие глаза полны слез, и она смотрит на меня с ужасом и отчаянием. Ее маленькие губы дрожат, и мне приходится физически сдерживать себя, чтобы не протянуть руку и не взять ее крошечную ладошку в свою.

— Пожалуйста, — плачет она, ее голубые глаза полны слез, несмотря на реки, текущие по ее щекам. — Я хочу пойти домой.

Рыча, я заставляю свой рот оставаться закрытым. Больше всего на свете я хочу успокоить ее. Утешить ее. Пообещать ей, что она снова увидит свою мать. Но я не могу позволить ни одному из этих слов вырваться наружу.

Пока не могу.

Голоса вокруг нас становятся все громче, нарастает, и кажется, что пещера вибрирует от звука. Но он приглушен, как будто я нахожусь под водой. Все, на чем я могу сосредоточиться, — это маленькая девочка, умоляющая меня о помощи.

Я так пристально смотрю на нее, пытаясь передать заверения в своих глазах, что даже не замечаю приближающуюся черную фигуру, пока она не оказывается прямо передо мной, стоя по другую сторону от девочки.

Их лицо скрыто в глубине капюшона, а руки покрывают черные перчатки. Я понятия не имею, мужчина это или женщина, и насколько они значительны.

Они могут быть из Общества.

На самом деле, моя интуиция подсказывает мне, что так оно и есть.

В каждой руке по два кубка, зажатых между пальцами. Фигура протягивает руки, и мы вчетвером берем по одному. Затем фигура протягивает руку за ногу и достает изогнутый черный клинок.

Они не говорят. Они просто держат клинок на ладони и протягивают его прямо, предлагая любому из нас взять его.

Я беру лезвие, уже чувствуя, как парень из студенческого братства рядом со мной готовится выхватить его. Я чувствую его разочарование, предположительно потому, что он хотел быть тем, кто погрузит лезвие в грудь ребенка. И за это я позабочусь о том, чтобы его смерть была медленной. Он не будет удостоен чести получить яремную вену, чтобы истечь кровью в считанные секунды.

Нет, нет. Ему не повезет.

Гул усиливается, пока призрачный шум не отражается от стен пещеры. Я чувствую, как глаза фигуры впиваются в меня. И хотя они тоже не видят моего лица, я отвечаю им взглядом.

Наконец, они поворачиваются и уходят, исчезая в тени.

Мое сердце сильно стучит в груди, заглушая шум вокруг. Я не слышу ничего, кроме колотящегося органа под моей грудной клеткой, пока крик маленькой девочки не пронзает воздух. Я поднял над ней клинок, острие которого висит прямо над ее грудью.

Рукоятка зажата в моей руке. Я высовываю два пальца, на несколько секунд задерживаюсь, чтобы убедиться, что сигнал замечен, и затем засовываю их обратно.

Затем я смотрю вниз на девочку.

— Закрой глаза, — шепчу я. — И не открывай их, пока я тебе не скажу. — Ее губы подрагивают, но она слушает, закрыв глаза от ужаса, который будет происходить вокруг нее.

Крепко сжимая клинок, я поднимаю его и отвожу руку влево. Прямо в горло парня из братства.

Гул затихает, а затем полностью прекращается, раздаются хрипы, когда парень рядом со мной захлебывается своей кровью. Я рывком вытаскиваю лезвие, шум всасывания поглощается его захлебывающимися вздохами.

Он смотрит на меня, глаза расширены от недоверия. А потом он падает, не в силах больше держаться на ногах.

Раздаются выстрелы. Охранник, стоящий позади меня, падает на землю, его мозг разлетается по теням.

Это был спусковой крючок. Вся комната врывается в действие. Панические крики и бегущие тела стремятся к выходу. Я не даю Ларри сделать и шага, прежде чем изогнутое лезвие пронзает его глаз. Очки и все остальное.

Его тело бьется в конвульсиях, а затем рушится, когда я вырываю его из головы, шум присасывания теряется в хаосе.

Я смотрю вниз на парня из братства и вижу, как он делает последний вдох, как жизнь уходит из его глаз. И я улыбаюсь.

Майкл выходит из тени и бежит ко мне. Когда он оказывается достаточно близко, он бросает в меня пистолет. Я ловлю оружие в воздухе и поворачиваюсь лицом в ту сторону, куда скрылась черная фигура.