Present simple

На глаза навернулись слезы. Смахнув их, я резко встала и вышла из комнаты. В доме было темно. Дорогу вниз пришлось искать наощупь. Пару раз я натыкалась на стены, а один раз даже чуть не скатилась с лестницы. Дом больше не выглядел уютным. Теперь он мне казался той самой крепостью, в которой меня заточили, зациклив на одном неприятном событии. Оно рвало душу на куски, выворачивало наизнанку.

Нашарив телефон, который чудом не выпал из кармана, когда я спала, я включила его и зашла в приложение для вызова такси. Минут двадцать безуспешно пыталась поймать машину, повышала тариф, а в конце даже удвоила его, но никто так и не взял заказ.

Стены дома душили. Давили на меня, на мое сознание, загоняя рассудок куда-то на задворки. Вперед же вышла паника, которая накрывала с головой, заставляя трястись от плохого предчувствия.

Вновь разблокировала телефон и полезла в контакты. Номер Саши нашла сразу, и практически без колебаний набрала его. Пока слушала длинные гудки, пыталась придумать, что сказать ему, как объяснить, где нахожусь. А когда на мой звонок Саша ответил, сбивчиво объяснила положение вещей и назвала адрес.

Мужчина не заставил себя ждать. Спустя полчаса я выпорхнула из дома, прихватив с собой папку с документами и оставив наспех написанную записку с просьбой временно не искать встречи со мной.

Внутри почему-то жило чувство, что как только я разберусь с вопросом о своем удочерении, сразу же нащупаю ответ на остальные вопросы. Почти на все, кроме спора. За этим ответом мне придется сюда вернуться. И не факт, что в другое время Вадим будет также настроен рассказать всю правду.

Но сейчас это неважно. Эта проблема, в свете последних событий, стала какой-то незначительной, мелкой. Подумаешь, два козла поспорили. Да и разве это проблема на фоне нынешних вопросов?

Я не родная тем, кто меня вырастил. Зато родная тем, кто предал.

Прямо как свой среди чужих и чужой среди своих.

Пристегнувшись, я уставилась в окно. Почти весь путь до моего дома мы провели в молчании. Саша не лез ко мне с вопросами, видимо, понимал, что в таком состоянии меня лучше не трогать. И я была благодарна ему за это.

Глава 9

– Как насчет совместной прогулки завтра? – стоя у подъезда, спросил Саша. – Ты мне обещала свидания, и мне не терпится их получить.

Я на мгновение взглянула на него, подумав про себя, что он больно настойчивый, но промолчала. Настроения не было, говорить ничего не хотелось.

– У тебя все в порядке? – участливо поинтересовался он, касаясь пальцем моего подбородка. – Ты сегодня на редкость молчаливая. Не бросаешься проклятиями, не обзываешься и даже ни разу не сказала, куда мне идти.

– Все хорошо, – я выдавила из себя улыбку, стараясь скрыть истинное положение вещей.

Да, конечно, у котлеты тоже все хорошо. Подумаешь, сначала она бегала там по лугам, пока кто-то не решил, что пора пускать в расход. Потом перенесла мучения, хоть и недолгие. Но и тут ее не оставили в покое, а продолжили издеваться, перемалывая в фарш. Ничего, котлетка, сейчас мы тебя в масле зажарим и все, на этом твои мучения закончены. Гастрономическая цепочка завершена. Ты свою миссию выполнила.

Повернулась и сделала шаг в сторону подъезда и остановилась. Нет, не выход сейчас оставаться одной, закрываться от мира и пытаться самой решить то, что невозможно так просто решить.

– Знаешь, – я повернулась к Саше и натянуто улыбнулась. – Я не против завтра прогуляться.

– Доверяешь мне право выбора места, куда мы пойдем? – он хоть и удивился, но виду не подал.

– Естественно, ты же пригласил! – воскликнула я. – Хорошего тебе вечера.

– Даже на чай не пригласишь?

Не говоря ни слова больше, я вновь зашагала к подъезду. Прости, но чай на сегодня отменяется. Больше всего на свете я хочу изучить бумаги. Сейчас, когда первая волна отрицания прошла. Все равно, изменить что-либо я не в силах, но мне же будет лучше, если я скорее это приму. А жить я с этим научусь, просто не сразу.

Уже дома сделала себе кофе и, удобно умостившись на краю дивана, достала папку, которую прихватила из дома Вадима. Нужно отдать ему должное, после моей незапланированной истерики он аккуратно все сложил обратно, а те документы, которые я неосторожно порвала, склеил.

Разложив их перед собой на столике, я снова поочередно перечитала каждую букву, пытаясь унять шум в голове.

На меня навалилась усталость и какая-то раздраженность. Чем больше я вникала в суть происходящего, тем больше начинала понимать, что ненавижу Лену. Всем сердцем. Наверное, так и работает эмоциональное опустошение. Ты просто понимаешь, что сил нет, но нужно найти виноватых, чтобы оправдать себя.

Это не я такая бесхребетная, это люди, втянувшие меня во все это дерьмо – умелые манипуляторы.

Вспомнился Слава. Он ведь распоряжался всем, что осталось после родителей, а значит что-то мог знать. Только где искать его – вопрос. Была уверена в том, что он залег на дно, пока по следу идут кредиторы. Или того хуже, его все-таки догнали, и что с ним – остается только догадываться.

Хотя, нет, если бы с ним что-то произошло, мне бы уже сообщили.