Прерия

Доктор Баттиус, видя, что совершенно бесполезно поддерживать свои любимые положения с таким основательным противником, кашлянул и, воспользовавшись новым поводом, данным ему Траппером, переменил разговор.

— Под выражением Новый и Старый Свет, мой почтенный друг, — сказал он, — не подразумевается, что горы и реки нашей половины земного шара, говоря физически, не такого же древнего происхождения, как местность, где встречаются остатки Вавилона; выражение это означает только, что его нравственное существование не соответствует его физическому или геологическому устройству.

— Что такое? — сказал старик, вопросительно посмотрев на философа.

— Просто, что здешний свет, в моральном отношении, известен не так давно, как другие христианские страны.

— Тем лучше, тем лучше. Я не большой поклонник вашей старой морали, как вы называете ее, потому что всегда находил — а я долго жил, можно сказать, в сердце природы — что эта ваша старая мораль не из лучших. Люди выворачивают по-своему природные правила, сообразно своим желаниям.

— Нет, достопочтенный охотник, вы все же не понимаете меня. Слово «нравственность» я понимаю не в его ограниченном и буквальном значении, я подразумеваю тут обычай людей в их повседневных сношениях, их учреждения и законы.

— А я называю все это пустой тратой времени, — возразил его упрямый противник.

— Ну, хорошо, — сказал доктор, с отчаянием прекращая спор. — Может быть, я допустил лишнее, — сейчас же прибавил он, увидя проблески аргумента в другом направлении, может быть, я допустил слишком много, сказав, что это полушарие буквально так же старо по своему образованию, как то, которое заключает в себе почтенные части Европы, Азии и Африки.

— Легко сказать, что сосна не так высока, как ольха, но трудно доказать. Можете вы объяснить причину такого предположения?

— Причин много, и основательных, — возразил доктор в восторге от успеха начатого разговора. — Взгляните на равнины Египта и Аравии; их песчалые пустыни кишат памятниками их древнего происхождения, затем у нас есть официальные документы, свидетельствующие об их славе, подтверждающие доказательства их былого величия теперь, когда равнины эти совершенно бесплодны. Между тем мы напрасно старались бы увидеть доказательства, что на этом континенте человек когда-либо достигал высшей степени цивилизации; напрасно искали бы мы и пути, по которому он следовал обратно к теперешнему своему состоянию второго детства.

— И что же вы видите во всем этом? — спросил Траппер. Хотя выражения собеседника несколько смущали его, он улавливал нить его мыслей.

— Доказательство правильности моего взгляда, что природа создала такую огромную область не для того, чтобы она оставалась необитаемой в продолжение стольких веков. Таков мой взгляд на этот предмет только с моральной стороны; что же касается геологической…

— С меня достаточно и вашей морали, — возразил старик, — потому что в ней я вижу всю гордость безумия. Я мало сведущ в баснях того света, который вы называете старым, так как провел большую часть моей жизни наедине с природой и размышлял больше о том, что видел, чем о том, что слышал по преданию. Но я никогда не закрывал ушей для слов хорошей книги. Много длинных зимних вечеров провел я в вигвамах делаваров, слушая, как добрые моравские братья рассказывали историю и доктрины прежних времен ленепам. И часто мы обсуждали этот вопрос с Великим Змеем делаваров в более мирные часы засады, когда выслеживали военный отряд мингов или подстерегали Йоркского оленя. Я слышал, как говорили, что эта земля была некогда плодородна, как низины у Миссисипи, и стонала под тяжестью запасов зерна и плодов; но что она теперь более всего замечательна своим бесплодием.

— Это правда, но Египет и многие другие части Африки представляют собой еще более поразительные примеры истощения природы.

— Скажите мне, — перебил его старик, — действительно ли правда, что в этой земле фараонов до сих пор еще стоят здания, которые по величине могут сравниться с горами?

— Это так же верно, как то, что природа неизменно дает резцы животным mammalia; genus homo…

— Это удивительно! Много людей нужно было, чтобы докончить такое здание, и людей, одаренных силой и искусством! Что и теперь на этой земле много таких людей?

— Далеко от этого. Большая часть земли — пустыня, и не будь могучей реки, вся она была бы пустынна.

— Да, реки — драгоценный дар для тех, кто обрабатывает землю. Это может видеть всякий, кто путешествует между Скалистыми горами и Миссисипи. Ну, а как вы, люди науки, объясните эти перемены на самой земле и упадок народов?

— Это следует приписать причинам нравственным…