Прерия

— У тебя седая голова, но язык у тебя змеиный. Матори был в вашем лагере. Он знает, что ты не один. Где твоя молодая жена и воин, которого я видел в прерии?

— У меня нет жены. Я говорил моему брату, что эта женщина и ее друг чужие мне. Слова седовласого старика должны быть выслушаны и не забыты. Дакоты нашли спящих путешественников и подумали, что они не нуждаются в лошадях. Женщины и дети бледнолицых не привыкли ходить много. Ищите их там, где оставили.

Глаза тетона сверкнули, когда он ответил:

— Они ушли, но Матори — мудрый вождь, и глаза его могут видеть на большом пространстве.

— Неужели вождь тетонов видит каких-нибудь людей на этих голых полях? — с совершенно спокойным видом возразил Траппер. — Я очень стар, и зрение у меня ослабело. Где они стоят?

Вождь некоторое время молчал, словно не желая оспаривать дальше факта, в справедливости которого он был вполне уверен. Потом он указал на следы на земле и проговорил, внезапно смягчая выражение глаз и голоса:

— Мой отец учился мудрости в продолжение многих зим. Может он сказать мне, чьи мокассины оставили этот след?

— В прериях были буйволы и волки, а может быть, и кугуары,

Матори взглянул на чащу, как будто он считал последнее предположение довольно вероятным. Он указал на это место молодым людям и велел хорошенько исследовать его, предупредив их в то же время остерегаться вероломства Больших Ножей. Трое или четверо полунагих пылких юношей ударили при этих словах по лошадям и полетели исполнять приказание. Старик невольно вздрогнул при мысли о том, что сделает Поль, когда увидит эту демонстрацию. Тетоны два или три раза обкружили вокруг этого места, каждый раз суживая круги, и вернулись к вождю с донесением, что в кустарнике, по-видимому, никого нет. Траппер следил за взором Матори, чтобы понять внутренний ход его мыслей и, если возможно, предупредить их, направив его подозрения в другую сторону. Но, несмотря на весь стой ум и на долгое изучение обычного, внешнего проявления хладнокровия среди индейцев, он не мог подметить ни одного симптома, ни одного движения, по которому можно было бы узнать, доверяет вождь этому сообщению или нет. Вместо того, чтобы ответить на донесения разведчиков, он сказал несколько ласковых слов своей лошади, подозвал какого-то юношу, передал ему узду или, вернее, недоуздок, при помощи которого он управлял конем, взял Траппера за руку и отвел его в сторону.

— Мой брат был воином? — спросил хитрый тетон тоном, который должен был бы звучать примирительно.

— Разве листья покрывают деревья во время сезона плодов? Полноте: дакоты не видели столько живых воинов, сколько я видел их лежащих в крови. Но стоит ли припоминать что-нибудь, когда члены деревенеют, и зрение слабеет, — прибавил он по-английски.

Вождь взглянул на него сурово, как будто желал уличить его во лжи; но, встретив спокойный взгляд Траппера и увидев уверенное выражение его лица, он взял руку старика и нежно положил ее на свою голову в знак уважения к его возрасту и опытности.

— Зачем же Большие Ножи говорят своим краснокожим братьям, чтобы они хоронили томагавк, — сказал он, — когда их собственные молодые люди никогда не забывают, что они храбры, и часто встречают друг друга с окровавленными руками?

— Мой народ многочисленнее буйволов в прерии или голубей в воздухе. Ссоры между ними очень часты, но воинов мало. На военную стезю вступают только одаренные качествами, присущими храбрым, и таким приходится видеть много сражений.

— Это не так… отец мой ошибся, — возразил Матори, позволяя себе улыбкой выразить удовольствие от сознания своей проницательности. Впрочем, он сейчас же ослабил силу своего опровержения из внимания к годам и подвигам такого старого человека. — Большие Ножи очень умны и мужественны; все они хотели бы быть воинами. Они предоставили бы краснокожим обкапывать деревья и обрабатывать поля. Но дакота рожден не для того, чтобы жить, как женщина; он должен разбить поуни и омагау, или же он потеряет имя своих отцов.

— Владыка жизни смотрит открытыми очами на своих детей, умирающих в борьбе за справедливое дело. Он слеп, и уши его закрыты для криков индейца, убиваемого в то время, когда он разбит или делает зло своему соседу.

— Отец мой очень стар, — сказал Матори, глядя на своего старого собеседника с насмешливым выражением, ясно показывавшим, что он принадлежит к числу людей смотрящих сверху вниз на преимущества образования и, может быть, склонных злоупотреблять умственной свободой, получаемой таким способом. — Он очень стар. Уж не отправлялся ли он в далекую страну и не взял ли на себя труд вернуться сюда, — чтобы рассказать молодым людям то, что он видел?