Преподаватель симметрии

Вот во что воплотился его экзотический опыт! Как бывший экспедиционный художник он был не только литературным, но и художественным редактором совмещение редкое, хотя и явно недооцененное руководством, но все-таки обеспечившее куском хлеба, но ему хотелось-с маслом. По этому поводу и хаживал он периодически на Олимп, к Председателю. Председатель же Редакционного Совета, с одной стороны, высоко ценил достоинства Варфоломея как работника, с другой - отчасти как бы уже и бегал от него.

Мешала Варфоломею его фамилия! Особенно здесь, во Франции... Не фамилия, а кличка. Таких, как он, в одной лондонской телефонной книге не менее тридцати страниц, даже в любимой "Британике" одних великих-более тридцати: от Адама (экономиста) до сэра Вильяма (адмирала), которым Варфоломей особенно восхищался. Еще 'работая в "Британике", давшей ему первую оседлую работу из милости, в честь заслуг его отца, когда тот умер, а Варфоломей женился, брат пропал, а мать обезножела,- подвигал он этого адмирала, хоть и замыкавшего список однофамильцев, повыше по ступеням энциклопедической иерархии, подводя его к родству с одним небольшим религиозным философом, зачисленным им же, Варфоломеем, себе самому в двоюродные прадеды. Он довел адмирала уже до целого столбца в энциклопедии и почти достиг убедительного с ним родства, как пришлось прервать это невинное злоупотребление и отнюдь не из-за того, что 'его кто-нибудь вывел на чистую воду, а из-за католичества брата, приобретшего вдруг скандальную, чуть ли не политическую окраску. И вот - вместо высокого родства с сэром Вильямом (адмиралом) - нашлись в редакции внимательные коллеги, подыскавшие, помимо брата, еще одно нежелательное родство, чуть ли не ирландское (по материнской линии). Всего этого вкупе оказалось достаточно, чтобы почувствовать себя нежелательным в столь респектабельном и ответственном учреждении и лишиться куска хлеба (без масла). И пришлось ему переезжать в женину Францию, можно сказать, почти эмигрировать.

Варфоломей вздохнул и погнал с глаз долой ностальгически-туманные образы. Теперь он поменял местами шайбу с рыбкой: рыбка стала старше, а шайба младше военачальника по званию, хотя строго по алфавиту было наоборот...

"Сколь славен алфавит!-размышлял Варфоломей.- Все подчиняется букве... Варфоломей Смит - это король, это адмирал, Смит Варфоломей - это уже двоечник и солдат. В середину чаще тычут пальцем, чаще вызывают к доске. Середины - больше, из нее труднее выбиться в люди, Смиту - надо быть гением. Смиту нужен Вессон, иначе он не стреляет. То ля дело на букву А... автоматически возглавляешь список, и вызывают на ковер реже, попадают, лишь когда промахиваются. "А" может прожить безошибочно, характерно для легкой карьеры. Кому и быть Председателем, как не Адамсу!..- (Недовольство Визирем, как и всем сегодняшним утром, нарастало в Варфоломее...) - Но и последним по алфавиту быть тоже не худо... Подожди, подсидит тебя Якобе! В тени, в хвосте, замкнув список... он-то умеет держать спину: за ним не встанешь. Из буквы А-выше не подымешься и назад не вернешься, Якобсу же видна вся цепочка от Я до А... Когда стадо поворачивает вспять, последний баран становится первым! Характерно для переворота...*

Да не покажется нам мышление Варфоломея несколько высокомерным - у него был свой опыт. При взгляде сверху вниз, со своего энциклопедического Олимпа, на все наше земное копошение с древнейших, не то что дочеловеческих, но и догеологических времен, кое-что да покажется ясным... Например, карьерный спектр. Варфоломей слыл для себя великим прогнозистом. Опыт художественного редактора помогал... Глядя на фотографию вновь образованного кабинета, мало он интересовался центральной фигурой, выдвинутой историей вперед, а более присматривался к крайним, что слева, что справа. Это у них - свободное плечо, это они налегли с краев, выдавливая центральную фигуру, как пасту из тюбика, за пределы представительной фотографии. На десять лет вперед предугадывал Варфоломей: левый сместится вправо, а правый влево, в середине они столкнутся в предвыборной борьбе. Стоят незаметненько и скром-ненько, ничем как бы и не отличаясь: левый помладше, правый постарше, а оба - помоложе; одеты одинаково, под центральную фигуру, а у левого, глядь, пиджачок невидимо в талии обужен, а брючки расклешены (или наоборот, в зависимости от поколения), тоже невидимо, но по последней моде, стрижечка тоже почти такая, а не совсем... правый же, наоборот, хотя и тоже не отличишь, незаметно тяготеет к моде уже миновавшей - пиджачок потире, брюки поуже,- к правлению минувшему... казалось бы, невыгодно, ан нет, повисят они вот так, в неудобной позе крайнего положения, в мертвой точке маятника, да и пойдут годика через два к центру: второй с краю, четвертый... все ускоряясь, пока не сшибутся лоб в лоб посередке. Знал кое-что Варфоломей и даже уже понимал. Да толку что...