Преодоление

— Элора, извини, но лично я не увидела особой разницы между Кайтаидами и другими Домами… даже Домом Влепос. Все маги самоуверенные придурки, на мой взгляд.

Элора нахмурилась, но возражать не стала. Уже прогресс, раньше обязательно кинулась бы в спор, как неоднократно бывало, когда я рассказывала о своем мире, пытаясь доказать, что Алкена находится в тупике.

— И уж мне грешно жаловаться на это. Будь по-другому, у меня и шанса не было бы сбежать.

С этим Элоре было трудно спорить. Отец в процессе этого обмена репликами переводил взгляд с меня на Элору и молчал. Почти герой он у меня. Кто еще выдержал бы слушать все это, не перебивая и не задавая вопросов?

В общем, продолжила рассказ. Как стала изучать магию и другие предметы под руководством магического Голоса, как он тренировал меня, готовя из меня убийцу.

Быстро глянула на отца. Он смотрел на меня и молчал. Верил? Нет? Не буду смотреть. Боюсь. Продолжаю рассказ. Постижение заклинаний, тренировка, осознание, что с текущим уровнем мастерства не справлюсь с Маренсом, а если и справлюсь, не смогу узнать, как вернуться домой, а потому решаю ради тренировки и для ознакомления с ментальной магией отправиться в столицу Фламин. Небольшая заминка, а потом, глядя на отца, рассказываю про эпизод на дороге, когда впервые убила магов, и о том, как сознательно ждала, когда те убьют крестьян, чтобы не осталось свидетелей.

— Там ты впервые применила магию в бою? — вдруг вмешалась Элора.

Элора, я люблю тебя! Отец отвлекся и перестал смотреть на меня, еще мгновение — и я сама бы начала оправдываться, чтобы понял, поверил, простил…

— Да.

Элора повернулась к моему отцу.

— Вообще-то нельзя сказать, что это ваша дочь делала. Состояние сукрентоса очень коварно, потому при первом практическом применении магии всегда должен присутствовать инструктор.

— Почему? — Не знаю уж, действительно заинтересовался папа этим или просто брал паузу для размышлений, но это дало время и мне подумать.

— Для любых плетений, — принялась объяснять Элора, — которые и есть заклинания, требуется полная сосредоточенность мага, надо отвлечься от мира, отстраниться от него. А эмоции очень мешают. Любая из них может стать фатальной для мага. Потому и разработали то самое состояние, когда эмоции блокируются, отсекаются. Маг в сукрентосе не совсем тот человек, что без него. Главным в его поступках становится разум, а он порой выкидывает еще те коленца. Я, например, в первый раз чуть отца не убила, посчитав, что он сдерживает мое развитие, не показывая сильных заклинаний. Сейчас-то понятно, что он просто не пускал меня туда, куда я еще не готова идти из-за слабого резерва, но в тот раз мне это казалось очень правильным и логичным. Хотя я очень люблю… любила папу. Со временем человек привыкает к этому. Без эмоций невозможно, поскольку действия без них совсем не то, что с ними. Мозг человека на основе поступков создает матрицу эмоций и начинает их эмулировать в сукрентосе. Со стороны может даже показаться, что маг радуется в сукрентосе, боится, переживает, но на самом деле это всего лишь симуляция.

— Социопат.

— Что? — Элора неуверенно посмотрела на меня, я на отца. Тоже не знала этого слова.

Тот затряс головой:

— Ничего-ничего, это я так. Продолжай.

— Ну вот. Но чтобы эти симуляции появились, надо работать в сукрентосе. А в первый раз, да еще если об этом никто не предупредил… У вашей дочери не было никаких шансов удержать это состояние под контролем.

— Но я ее ни в чем не обвиняю.

— Вам не понравилось то, что она рассказывала, хотя вы и старались этого не показать. Поймите, я один из сильнейших магов-менталистов своего Дома, а Лена училась у меня. Для нас ваши эмоции очень ясно видны.

— Я не смотрела, — сразу отказалась я.

— Я смотрела, — отрезала Элора. — И мне это видно. Лен… ты мне не рассказывала о том, что происходило у Маренса.

— А что бы это изменило? — пожала я плечами.

— Но… Я всегда считала, что когда берут апостифика, то этим оказывается услуга человеку… Ведь он жил в нищете…

— Это все равно жизнь. А тут тебя просто превращают в вещь. Я ведь разговаривала с другими апостификами. Пыталась достучаться до кого-нибудь. Так один мне заявил, что умереть ради господина — высшее счастье для апостифика. Нет уж, не нужно мне такого счастья.

— Теперь я понимаю твое отношение к магам, — прошептала она.

Теперь? Будто я мало говорила с ней. Ну да, без таких подробностей, но сказала в свое время достаточно, чтобы сделать выводы.

Продолжила рассказ. Как ходила в облике нищего мальчишки от деревни к деревне, подрабатывая на полях и в домах. Как попалась работорговцам и познакомилась с Пауком, как тащила его из отчаяния, как организовала побег. Отец слегка морщился, когда я рассказывала про убийство охраны, но в эмоциях он вовсе не осуждал меня. Ему просто не нравилось, что мне пришлось это делать, но вовсе не то, что я убивала (решила, что глупо не читать эмоции, раз могу). Как бежали с корабля и как Паук бросил меня.