Преобладающая страсть. том 1

– Дверь сзади вас, мистер Брум. Вам не придется больше ни о чем говорить. Но и в кресло, которое хотят занять многие, вам тоже не попасть. Мы, так же как и наши зрители, сожалеем о вашем уходе, но мы больше не хотим смущать нашего гостя вопросами и задерживать его в студии против его собственной воли.

Ник вытянулся вперед так, как будто был притянут телевизором. Ему не понравился Брум и его манеры. Но ведь существовали также какие-то общепринятые способы задавать вопросы кандидатам. Он не увидел этого ни у кого из выступавших. Он так остро чувствовал беспомощную ярость Брума, что ему казалось, будто бы он сам вместе с ним корчился от ярко наведенного на него света.

– Потрясающе, не правда ли? – спросила Сибилла. – Эта передача пойдет, определенно сработает. Здорово, правда, Ник?

Взглянув на нее, он увидел оживленное, как у ребенка, лицо, горящие глаза, приоткрывшиеся влажные губы. Ее дыхание было таким учащенным, как будто она испытывала сексуальное удовольствие. Отвернувшись, он поднялся. Вертя головой и широко открытыми глазами глядя на телевизионный экран, Чед прогнулся так, что буквально повис на руке Ника.

– Куда ты уходишь? – закричала Сибилла. – Ты же не видел всей передачи до конца.

– Я думаю, что ничего нового в ней не увижу, – ответил он, приподнимая повыше Чеда. – Это же известный прием выкручивания рук. Выступления опрашивающих не несут совершенно никакого позитива. Они заинтересованы лишь в том, чтобы заставить человека чувствовать неловкость. Я не нахожу ничего веселого в этом, так же как, наверное, и многие другие телезрители.

– Ты ошибаешься, – чуть презрительно сказала она. – Всем нравится, когда кто-то другой чувствует себя неприятно задетым. Много ли найдется людей, охочих до какой-то нейтральной информации или идей? Они с большим удовольствием посмотрят, как кто-то поскользнулся на банановой кожуре или свалился в кювет, оглушенный байдарочным веслом. Или ты думаешь, что «скрытая камера» показывает что-то другое? Однажды мне сказали, что никого не интересуют новости, нужно лишь вызвать интерес к человеку. Вот я и представила лучший образец такого интереса, который позволит зрителям чувствовать свое превосходство над выступающим на экране дураком.

Сердце Ника сжалось.

– И ты считаешь, что такое избиение себе подобного характеризует этих людей с хорошей стороны?

Глаза их встретились.

– Мой директор сделал мне не один комплимент при прогоне этой передачи. И не раз говорил, что ему нравится иметь дело с жесткими людьми. Он купил это шоу, потому что знал, что мне удастся сделать то, что надо.

– Имея в виду, что ты ничего не будешь сглаживать?

– Точно. А ты разве не то имел в виду, когда говорил, что тебе нравится моя решительность?

– Немножко не то.

Чед начал возиться у него на коленях, и Ник вздохнул с облегчением.

– Надо покормить этого молодого человека.

– Что же ты тогда имел в виду?

– Мне нравилось, что тебя трудно поставить на колени, что ты не боишься начать все сначала, что ты, преодолевая препятствия, движешься дальше. Это не имеет ничего общего с тем, чтобы завоевывать авторитет на низменных инстинктах толпы, показывая ей на потребу, как христиан задирают львы.

Повернувшись, чтобы уйти, он все-таки задержался на немного.

– Но все же я искренне поздравляю тебя. Я понимаю, как нелегко осуществить выпуск в эфир новой программы. В такой короткий срок ты просто совершила чудо. Надеюсь, ты довольна.

– Конечно, – автоматически ответила Сибилла.

Она стояла, совершенно равнодушная. Восторг от показанной программы потихоньку ослабел под воздействием строгого отзыва Ника, которого она почти ненавидела в эту минуту. Она смотрела, как он стоит в дверном проеме, держа на руках своего сына настолько естественно, как будто бы всю жизнь прожил с ребенком на руках. «За что бы он ни брался, ему все легко дается», – подумала она. Особенно она ревновала его к Чеду.

У Ника никогда не было младших братьев или сестер, тем более детей, но он так спокойно ухаживал за малышом, как будто бы его учили этому. С той первой минуты в больнице, когда он взял этот крошечный комочек на руки, он обращался с ним и заботился так по-деловому и непринужденно, что Сибилле было бесполезно с ним конкурировать.

Чед чувствовал, что отец более бережно обращается с ним, чем мать. «Поэтому он не поддается моему воспитанию», – думала Сибилла. В возрасте семи месяцев он уже, как она это понимала, проявлял черты трудного ребенка: корчил рожицы, брыкался и начинал плакать, как только оказывался на руках у матери; зато, когда Ник брал Чеда, тот смеялся, издавал ртом странные поющие звуки. Все выглядело так, как будто эти двое влюбились друг в друга, а она была лишь сторонним наблюдателем.

– Конечно, я довольна, – сказала она. – Я сделаю все, чтобы меня заметили. В этом и заключается цель показа моей передачи, – повернувшись к ним спиной, она уставилась на экран. – Сожалею, что вы не хотите посмотреть ее вместе со мной. А ведь ты обещал. В последнее время мы редко делаем что-то вместе.