Премьера без репетиций

Бандит, выронив карабин, согнулся дугой, опершись одной рукой об пол. Другой нашаривал застежку кобуры на поясе. «До карабина не дотянусь, не успею», – понял Алексей. Он быстро поднял двухстволку. Если в стволе есть еще один заряд – он победил, если нет… Алексей нажал сразу оба курка.

Жакан распрямил Ровеня и отбросил к стене. Ударившись о нее, он секунду был неподвижен, потом медленно сполз на пол. Глаза его невидяще уперлись в Алексея. Уже мертвые глаза…

– Уходи быстрее! – крикнул Алексей женщине.

Он подтолкнул ее к окну, выходившему на зады, в заросли кустов. Прикладом, с маху, высадил раму и почти выкинул в окно и ее и мальцов. Отбросил двустволку к телу мужика, схватил карабин Ровеня.

Едва успел выпрямиться, в комнату вошел Чеслав. Ему не нужно было долго оглядываться, чтобы понять все.

– Бежать хотел, гнида! – с ненавистью прохрипел Лех. – Ровеня положил?!

– Не я… – начал оправдываться Алексей, – мужик это… Мужик!.. Ровень сначала промахнулся. А тот и всадил. И меня хотел. Вон, в стене дыра, увернуться успел. До карабина дотянулся…

– Герой… – Чеслав не поверил ни одному его слову. Но Алексею было на это наплевать. Барковскому сейчас нужна его жизнь, а раз так – он будет жить.

– Дай сюда! – Чеслав вырвал карабин из рук Алексея. – Пошли. Пан требует.

Алексей вышел на воздух. Запах свежего хлеба и поздней травы смешивался с запахом густой гари и смерти. Ближе к центру в крепкой хате засело несколько мужиков. Бандиты, окружившие дом, безуспешно обстреливали его. «Долго все равно не продержатся», – понял Алексей, заметив, что у дальнего угла бандиты уже собрали хворост и сено.

Чеслав вел его к другому краю деревушки. Вскоре Алексей увидел Барковского, его сына, еще нескольких бандитов. Лех хотел было доложить о случившемся, но полковник не дал.

Он внимательно всматривался в дорогу. Ему показалось, что там, на дальнем пригорке, какое-то движение. Но дорога уходила в лесок и лишь потом снова была видна. Да, действительно показался грузовик с людьми, еще один.

– Чеслав!

– Я здесь!

– Дать сигнал отхода.

Один из бандитов несколько раз пронзительно свистнул.

– Оставить заслон. – Полковник продолжал распоряжаться.

– Троих?

– Человек шесть-семь!

Чеслав удивленно взглянул на пана. Это же почти треть группы.

Барковский на взгляд внимания не обратил.

– А вы, молодой человек, – Барковский повернулся к Алексею, – если хотите найти, то… Пошли.

Алексей оглянулся на дорогу. Скоро здесь будут наши, а он уходит…

8.22. Болота

Дела плохи, обстоятельства – отвратительны, но Кравец чувствовал большую удачу.

Бывает так: слова разные, а значение у них одно. Вот и для него – богатство и власть были едиными. Мечтая быть необыкновенно богатым, он столь же сильно жаждал власти над людьми. Но, как не бывает первого без второго, так и второе немыслимо без первого, в этом Кравец уже убедился. И, убедившись, захотел стать таким же, как те властители умов и душ, с кем случайно сталкивала его судьба. На родовое состояние рассчитывать не приходилось. Какое там состояние у потомка загоновой шляхты,[32] род которого разорился еще в середине прошлого века? Свое счастье надо было создавать своими руками.

Руки у Кравца были сильными. И он нашел им самое, по его мнению, лучшее применение. Он стал жандармом. Это было в лоскутной и уставшей от собственной громоздкости Австро-Венгерской империи. Он носил каску с петушиными перьями, знаком жандармской власти, и наслаждался первыми глотками тягучего и сладкого вина под названием «Власть». Мальчишка! Разве это было настоящее вино? Так, разбавленная наливка на базаре. Хорошо, он вовремя понял, что малым довольствуются только плебеи. Надо карабкаться наверх. Но рухнула проржавевшая империя, и пропали все старания. Крушение? Но не таков Кравец, чтобы сдаться.

Он оставил в Вене молоденькую жену с белокурым мальчиком на руках и быстро забыл о первом опыте семейной жизни. Власть и достаток – не жена. С мечтой о них расстаться невозможно.

Теперь Кравец попробовал начать с богатства. Ему нужно было много и сразу. Он хорошо изучил приемы тех, против кого несколько лет боролся. Попробовал. Не то. Прятаться, скрываться… Умные люди делают то же, но по-другому, и их за это не только не осуждают, наоборот, они пользуются необыкновенным уважением.

Тут и большие события подоспели – провозгласили Польское государство! Вот чего он ждал. Ведь если есть государство, должны быть и жандармы! Опять же, хочешь остаться незамеченным, как говорят французы, встань под фонарем! И пан Кравец встал. Кто станет искать в жандармском корпусе виновника нескольких лихих налетов на конторы богатых ростовщиков и мастерские преуспевающих ювелиров!

На новом месте он утвердился быстро. Начальство звало его уважительно – «универсал». Он умел сбить с ног одним ударом кулака, метко стрелять, допрашивать в темноватых и глухих подвалах, откуда не доносятся даже самые сильные крики и стоны. Что еще?

Рвение молодого жандарма отметили, и стал Кравец не быстро, но уверенно двигаться по служебной лестнице. Для солидности женился, для престижа завел любовницу.