Прелюдия любви

Когда они добрались до конного двора, Адам спешился и помог ей спуститься на землю. Как только он убрал свои сильные руки, она чуть было не упала. Мэри почувствовала на себе любопытные взгляды собравшихся слуг, но Дуглас не обратил внимания на высыпавших из дома людей, словно их вообще не существовало.

Он спокойно повел Кейт к боковой двери здания и прошел вместе с ней по винтовой лестнице на галерею, а оттуда, через зал для приемов, — в ее спальню. Отодвинув засов, Адам открыл дверь, пропустил жену вперед и с грохотом захлопнул дубовую створку.

— А теперь, — выпалил он, поворачиваясь к Мэри, — если можете, конечно, мадам, постарайтесь объяснить вашу глупую выходку.

Столь бесцеремонное обращение буквально взбесило ее. Кейт бросилась в атаку.

— Как ты смеешь?! Как ты смеешь унижать меня перед людьми?! Боже, выставлять собственную жену напоказ перед слугами!.. Да еще щеголять при этом своей… своей… — Гордо перехватило от страха, нерешительности и смущения. Ей не хотелось говорить сейчас о беременной служанке, которая ей очень нравилась, но обстоятельства вынуждали сделать это. — Твоя Сусанна из семейства Кеннеди…

— Какое тебе дело до этой девчонки? — резко оборвал ее Дуглас.

— О! Разве она, вернее, ее состояние не является результатом твоих похождений? — бросила Мэри с презрением. — Или ты пытаешься переложить на меня вину за грех, который совершил?!

Она еще долго бы продолжила выговаривать ему свои обиды, но Адам ледяным тоном бросил:

— Довольно, Кейт! Мы обсуждаем твое поведение, а не мое. Дела, которые произошли до нашей женитьбы, тебя не касаются никоим образом. Я все еще жду объяснений, если таковые имеются, по поводу твоей сегодняшней шальной выходки.

Его большие пальцы обеих рук постоянно ныряли за широкий пояс брюк, словно стараясь найти невидимую опору, губы плотно сжались, глаза сузились и метали молнии. Дуглас явно сдерживал себя из последних сил.

Раза два Кейт попыталась открыть рот, но не смогла выдавить из себя ни слова. Ее гнев исчез, испарился, оставив в душе лишь страх перед яростью мужа и возможным наказанием за проступок. Она еще не знала да и не могла знать, чего можно ожидать от Дугласа. Он, словно темная скала, возвышался над ней, поражая воображение своей свирепостью. В голове Мэри роились мысли, лишенные системы и логической стройности, а самое главное — здравого смысла.

Наконец терпение Адама лопнуло.

— Значит, тебе нечего сказать в свое оправдание? — грозно произнес он.

Кейт присела в кресло и попыталась придать происходящей сцене немного чувственности, хотя на самом деле ей страшно хотелось съязвить и наговорить дерзостей. Она не плакала, потому что понимала — слезы являются ее последней возможностью смягчить гнев супруга.

— Ну, мадам?

— Я настолько разозлилась, — после долгого молчания выдавила Мэри, — что решила… — Она оборвала фразу, не желая показывать свой страх. Адам никак не прореагировал на ее слова. — Полагаю, я немного напугана. — Он нахмурился еще больше. — Сказать по правде, мне очень страшно. Знаю, такое состояние ничего хорошего не обещает, но… — Кейт нервно хрустнула пальцами. — Пожалуйста, Адам…

— Какого черта! — вскипел Дуглас. — «Пожалуйста, Адам…» — передразнил он жену. — Повторение одних и тех же слов не поможет! Послушай, разве я не предупреждал тебя? Разве не запретил проявлять свой несносный характер на людях?

Кейт виновато кивнула.

— Выходит, ты нарочно показала себя во всей красе жителям деревни, не так ли? — продолжал он возмущаться, невзирая на ее попытки опротестовать его обвинение. — Твоя дерзкая выходка будет подхвачена каждой женщиной, которая слышала тебя хотя бы краем уха. Теперь каждый мужчина — да что там мужчина! — каждый мальчишка станет указывать на меня пальцем. Если бы ты слышала, о чем они говорили! Тогда бы тебе удалось по достоинству оценить опрометчивость собственного поступка. Эти безмозглые дураки упивались твоей так называемой смелостью! — Дуглас уже кричал, забыв о спокойствии. — Сегодняшняя история быстро получит огласку и наверняка станет достоянием эдинбургских сплетников уже к утру!

— О, нет! — виновато простонала Мэри.

— Да! — бросил Адам. Его голос по-прежнему звучал гневно и яростно. Он орал так громко, что, как ей показалось, было слышно на конном дворе. — Ничего не скажешь, прекрасную манеру поведения выбрала моя дражайшая половина! Я нисколько не удивлюсь, если сам король Иаков выразит мне сочувствие по этому поводу… своим громким смехом. Но тебе, наверное, и этого будет мало! А ты подумала о безопасности замка? Как только тебе в голову взбрело ограничиться сопровождением в лице одного безмозглого лакея? Почему, вопреки всем моим распоряжениям, ты выбрала маршрут по дорогам, проходящим по самым диким и опасным местам приграничья?!

Дуглас по-прежнему нависал над ней, его большие пальцы оставались за поясом. Он время от времени наклонялся вперед, как бы подкрепляя этим движением каждое брошенное слово. Его голос приобрел совершенно зловещий оттенок.

— Мадам, твое безумие поражает меня! Ну, и где же ты, храни тебя Бог, предполагала провести ночь?