Прелюдия к убийству. Смерть в баре

– Она не влияет на звук, – пояснил Фокс.

– Вы не нажимаете на нее.

– Нажимаю, мистер Басгейт, – солгал инспектор.

– Так, – попросил Найджел, – дайте мне попробовать.

Фокс встал. Журналист с важным видом сел на его место.

– Прелюдия Рахманинова до-диез минор, – торжественно заявил Басгейт.

Затем он поднял левую руку и наклонился вперед. Шум ветра на улице превратился в легкий вой и, казалось, заполнил собой все здание. Рука Найджела опустилась вниз, как кувалда.

Бом! Бом! Бом!

Басгейт сделал паузу. Сильнейший порыв ветра так резко рванул ставни, что на секунду он поднял голову и прислушался. Затем нажал на левую педаль. Газета упала ему прямо в руки. Тонкая струйка воды ударила между глаз, как холодная пуля. Найджел резко отпрянул назад, смачно выругался и чуть не потерял равновесие.

– Эта работает, – заметил Аллейн.

Но Найджел не успел ответить. Перекрывая шум бури, будто эхо трех предшествующих аккордов, прозвучал громкий тройной стук в переднюю дверь.

– Кто это, черт возьми? – воскликнул старший инспектор.

Он пошел к двери, но она распахнулась, и на пороге появился Генри Джернигэм. По его белому как мел лицу стекали струйки дождя.

II

– Что здесь, черт возьми, происходит? – потребовал объяснений Генри.

– Считаю, что лучше закрыть дверь, – осадил незваного гостя Аллейн.

Но молодой человек как будто не слышал его. Старший инспектор захлопнул дверь и закрыл ее на засов. Затем вернулся, взял сына эсквайра за локоть и ввел в зал ратуши.

Фокс флегматично ждал. Найджел вытер лицо носовым платком и уставился на пришедшего Джернигэма-младшего.

– Теперь объясните мне, что все это значит, – спросил Аллейн.

– Боже! – воскликнул Генри. – Кто сыграл эти три адских аккорда?

– Мистер Басгейт. Это мистер Басгейт, мистер Джернигэм. А это инспектор Фокс.

Юноша мрачно посмотрел на них и сел на стул.

– О господи, – проговорил он.

– Я хочу сказать, – смутился Найджел, – прошу прощения, что так вас напугал. Уверяю вас, мне и в голову не пришло…

– У меня сердце ушло в пятки, – объяснил Генри, переводя дух. Деревья так шумели, что ничего нельзя было расслышать.

– Да? – спросил Аллейн.

– Вы не понимаете? Я подошел к дорожке, и, как только приблизился к двери, сразу хлынул дождь. Ветер завывал так сильно, словно вокруг здания летали души грешников. А когда порыв стих, раздались эти три аккорда. Боже праведный! У меня душа ушла в пятки.

Генри закрыл лицо руками, а потом посмотрел на свои пальцы.

– Не знаю, пот это или капли дождя, – сказал он. – Простите! Не самое достойное поведение для поместного дворянина. Боже! Блимп[11] и то не обратил бы на это внимание.

– Могу представить, что это и в самом деле было жутковато, – поддержал юношу Аллейн. – Так что вы здесь делали?

– Шел домой. Я был на ужине в доме пастора. Мистер Коупленд, похоже, совсем забыл о том, что собирался от меня избавиться. Когда я оказался у них за столом, он обращал на меня внимания не больше, чем на пудинг, который подают в Высокой церкви[12]. Еще раз прошу прощения, сэр. Все вышло довольно глупо! Как же я мог?!

– Ничего страшного, – успокоил его старший инспектор. – Но зачем вы свернули к ратуше?

– Я подумал, что здесь наверняка дежурит этот парень с собакой. Я бы узнал от него порцию новых слухов.

– Ясно.

– Хотите сигарету? – предложил Найджел.

– Благодарю. Я лучше возьму свою.

– Не желаете поприсутствовать на небольшом эксперименте? – поинтересовался Аллейн.

– Очень хочу, сэр. Если это возможно.

– Прежде чем мы начнем, я скажу вам кое-что, раз уж вы здесь. Завтра я зайду к мисс Прентис и буду использовать любые средства в рамках закона, чтобы она сообщила мне о том, что же все-таки произошло во время встречи на Топ-Лейне в пятницу. Может быть, вы первым изложите свою версию?

– Я вам уже говорил, что Элеонор – дама со странностями, – нервно ответил Генри. – Она бледна как смерть и выходит из своей комнаты только во время обеда или ужина. Хотя и не ест ничего. Вчера за ужином заявила, что находится в опасности и скоро будет убита. Одному Богу известно, кого она подозревает. Но кого-то точно подозревает и напугана до смерти. Чего вы хотите добиться от женщины в таком состоянии?

– Почему бы вам не рассказать нам верную версию?

– Но это не имеет отношения к делу, – заявил Генри. – И если вам хочется новой волны сплетен в округе, я бы просил вас воздержаться.

– Если это окажется не имеющим отношения к делу, – объяснил Аллейн, – то так и будет воспринято. Мы не используем показания, бесполезные в расследовании.

– Зачем тогда об этом спрашивать?

– Мы сами хотим отделить главное от второстепенного.

– В Топ-Лейне ничего не произошло.

– Вы хотите сказать, что мисс Прентис стояла в двух шагах от вас обоих, пока ее ботинки не провалились в землю на целый дюйм, а затем развернулась и ушла, не сказав ни слова?

– Это было наше личное дело. Частная история.