Даван– В неспокойные времена, которыми были отмечены последние века существования Первой Галактической Империи, возникали типичные очаги беспорядков, причиной которых было то, что политические и военные лидеры боролись за «исключительную» власть, исключительность которой становилась все более и более бесполезной с каждым десятилетием. До внедрения психоистории лишь изредка возникало нечто, что можно было бы назвать народным движением. В этой связи одним из самых интересных примеров может послужить Даван, человек, о котором мало что известно, но не исключено, что он познакомился с Гэри Селдоном вовремя…
Гэри и Дорс с горем пополам вымылись в сидячих ваннах – других у Тисальверов не было – переоделись и засели в комнате Селдона. Тут вернулся с работы Тисальвер. Он робко позвонил.
Селдон открыл дверь и добродушно проговорил:
– Добрый вечер, господин Тисальвер. И вам, госпожа, добрый вечер.
Касилия стояла за спиной мужа – хмурая, недовольная.
– Надеюсь, вы и госпожа Венабили хорошо себя чувствуете? – спросил Тисальвер и сам себе ответил робким кивком, словно боялся услышать отрицательный ответ.
Замечательно, – ответил Селдон. – Побывали в Биллиботтоне и вернулись. Все в порядке. Вымылись, переоделись, никакого запаха.
Последние слова Селдон нарочито адресовал госпоже Тисальвер. Но она ему не поверила и на всякий случай принюхалась.
Тисальвер все так же робко, смущенно поинтересовался:
– Вы, похоже, дрались там на ножах?
– Вот как? Уже слухи ходят? – удивленно вздернул брови Селдон.
– Говорят, будто вы и госпожа подрались с сотней бродяг и всех уложили. Это правда? – заискивающе спросил Тисальвер.
– Ничего подобного, – возмущенно ответила Дорс. – Глупости какие. Вы что, думаете, мы – убийцы-профессионалы? Неужели вы можете поверить, будто сотня бандитов ждала бы, покуда я… то есть, мы, разделаемся с каждым из них по очереди? Подумайте хорошенько.
– Так говорят, – с ледяной уверенностью проговорила Касилия Тисальвер. – И мы не можем позволить, чтобы такое творилось в нашем доме.
– Во-первых, – возразил Селдон, – это случилось не в вашем доме. Во-вторых, их было не сто, а десять. В-третьих, никого мы не убивали. Подрались, да, но они отступили и дали нам пройти.
– Дали пройти! – фыркнула госпожа Тисальвер. – И вы хотите, чтобы я поверила вам, чужеземцы?
Селдон вздохнул. Надо же, как мало нужно, чтобы такие милые, добрые люди вдруг стали твоими врагами.
– Ну хорошо, – кивнул он. – Если вам угодно, один из них был слегка ранен. Не серьезно.
– А у вас – ни царапинки? – восхищенно спросил Тисальвер.
– Ни царапинки, – подтвердил Селдон, – Госпожа Венабили прекрасно управилась с двумя ножами.
– А я вам скажу, – заявила госпожа Тисальвер, гневно глянув на ремень Дорс, – что такого
Дорс спокойно ответила:
– Покуда на нас тут никто не нападает, терпеть вам нечего.
– Да? А известно ли вам, что из-за вас у наших дверей стоит пакость подзаборная? У наших дверей! Известно вам это?
– Любовь моя, – попытался урезонить ее Тисальвер. – Давай не будем ссориться…
– Почему? – возмущенно воскликнула Касилия, – Боишься ее ножей? Пусть только попробует достать их здесь!
– Не имею такого намерения, – покачала головой Дорс, – И что это за пакость у дверей? О чем вы, госпожа Тисальвер?
Тисальвер объяснил:
– Моя жена говорит о бродяге из Биллиботтона, беспризорнике… так он, по крайней мере, выглядит – он желает вас видеть… а у нас в районе это не принято. Это нас унижает, вы уж простите.
– Хорошо, господин Тисальвер, – кивнул Селдон, – мы выйдем, выясним, в чем дело, и постараемся отделаться от него побыстрее…
– Нет. Погоди, – вметалась Дорс. – Это –
Госпожа Тисальвер не дрогнула. Тисальвер оробел.
Дорс сказала, усмехнувшись:
– Ну, раз вы верите, что я уложила наповал целую сотню в Биллиботтоне, неужели вы думаете, я испугаюсь какого-то мальчишки или, если уж на то пошло, вас двоих?
И ее правая рука небрежно легла на ремень.