Прелести Лиры (сборник)

Впрочем, причин угасания любви так же бесконечно много, как и предпосылок для ее рождения. Но если была любовь – жизнь состоялась. Иногда любовь превращается в сладкий кошмар, иногда в иллюзию, фантом. Но она всегда с вами, плотью или тенью. Кому-то удается наладить свою жизнь без любви, а кто-то, самый достойный и отзывчивый, уязвленный ею, так и не найдет в себе сил стать обыкновенным человеком.

Космос, бесконечность, бессмертие, любовь…

Вы попали в сказку. Игра стоит свеч.

Что-то затянул я с лирическим авторским отступлением, так сказать, утратил чувство меры, ослепленный необычным предметом. Что ж: в первый и последний раз. Я способен держать свои чувства под контролем. Просто мне очень хотелось поддержать Германа.

И пожелать ему удачи.

13

Титов сел за руль своего «Мерседеса» (со звездной эмблемой на капоте, как полагается: лучики, пойманные в пучок стальным кружком) и поехал куда глаза глядят. Ему надо было ощутить скорость, которая придавала ему уверенности. Скорость пожирала пространство, время замирало; манипулировать пространством и временем было его слабостью.

У Титова была и еще одна слабость: он терпеть не мог безвыходных ситуаций. Они унижали его достоинство. Безвыходность – это всего лишь отговорка коричневых, источенных сплином молей, сорящих вокруг себя перламутровой пылью. Ах, нам плохо, все вокруг хмуро и коричнево. Он сам мог бы научить Симу тому, что можно назвать философией безвыходности и безнадежности. В таких случаях он рядом с молью представлял себе дикую и почему-то тщедушную, растрепанную лису, которая ничтоже сумняшеся отгрызает себе лапу, ускользая из пасти стального капкана, надежно прихватившего добычу. Хищная челюсть капкана – это безвыходность, и эта стальная штуковина остается с мохнатой окровавленной лапкой, а хромая неказистая лиса – на свободе. Титову всегда хотелось пожать оставшиеся три лапы свободолюбивой огненно-рыжей лисе.

Когда он попадал в «безвыходную ситуацию», ему становилось стыдно перед воображаемой прихрамывающей лисой за свою ладную стать. Свободные существа всегда хромают, но зато они не боятся безвыходных ситуаций.

И Титов произнес, обращаясь к лисе:

– Вселенная не место для печали. Да-с. Вселенная вообще не место…

Тут Титов запнулся, ибо уперся взглядом в нечто ужасное для нормального человека. Он стал свидетелем обычной катастрофы, заурядность которой и является самым впечатляющим переживанием. На его глазах шедшая впереди машина (серебристый «Опель Астра»), которую он уже почти настиг, неестественно вильнула в сторону, затем резко опрокинулась, перевернулась – и на лету впечаталась в бетонный столб, одиноко торчавший на обочине. Титов резко сбросил скорость и дал задний ход, остановившись, однако, метрах в десяти от покореженного «Опеля».

Первое, что он увидел, – это детская ладошка, которая быстро-быстро махала ему из щели приспущенного стекла задней двери. Дверь открылась на удивление легко, без проблем, и оттуда, на удивление, вывалилась девочка лет тринадцати – совершенно целая и невредимая. Более того: она казалась совершенно не перепуганной.

– Вот, блин, – сказала она, отряхивая платьице, после чего принялась собирать волосы в пучок. Все в этой аварии было нелепо. Титов сунулся в открытую дверь за очередными чудесами – и обнаружил там вполне ожидаемое кровавое месиво. Запах теплой крови ударил в нос. Трое мужчин не подавали признаков жизни.

– Ты цела?

Девочка кивнула.

– Там твой папа? – спросил Титов тоном, из которого выпирало неуклюже спрятанное великое сочувствие к предстоящему горю маленькой девочки.

– Нет, – сказала она. – Это бандиты. Они называют себя бизнесмены.

– А ты кто?

– Я проститутка. Они меня целую неделю держали в плену, в своем коттедже. Сексуальное рабство – знаете, что это такое?

– Нет, – сказал Титов.

– Что, никогда об этом не слышали? Да все только об этом и говорят. Это кошмар. Они меня насиловали, в извращенной форме, а их жены, сучки, любовались. За это их Бог наказал. Они все подохли?

– Кажется, три трупа. Я сейчас проверю.

Титов схватил первую попавшуюся руку, чтобы пощупать пульс, но она оказалась вывернута и почти отделена от тела. К болтающейся кисти наручником был прикован дипломат.

– Возьми кусок разбитого зеркала, вот этого, левого, и поднеси ко рту этим скотам, – сказала девочка, как бывалый криминальный эксперт.

Титов торопливо схватил крупный осколок, вывернул его со скрежетом из крошева, порезался и поднес перечеркнутое струйкой крови зеркальце поочередно ко рту всем трем мужчинам.

– Готово, – сказала девочка. – Допрыгались.

– А откуда ты знаешь про зеркало? – спросил Титов.

– В кино видела. Вместе с ними вчера в коттедже смотрела. Классный фильм.

– А почему ты решила стать проституткой?

– Мне деньги нужны. Хочу жить красиво. Как они. Ясно? Чтобы не зависеть от таких уродов. Тьфу на них. Еще вопросы есть?

– Что будем делать?

– Не знаю. Ты мне зубы не заговаривай. Делай что хочешь, а мне пора.