Прекрасный зверь

Тем не менее шрамы не уменьшают его привлекательности. Если бы обстоятельства сложились иначе, я бы не противилась отношениям с ним. Если быть честной, мне очень нравится время, проведенное вместе, особенно наши споры. Меня притягивает окутывающая его аура опасности, словно я мотылек, летящий на пламя. Теперь я жажду его прикосновений, жажду ласк мужчины, который держит меня в плену. Он владеет силой жизни и смерти и без колебаний использует ее против моей семьи. Я хочу его — это безумие.

Я быстро снимаю ожерелье и возвращаю его в шкатулку. Затем, взяв инжир со стола, направляюсь в кабинет Рафаэля, наслаждаясь фруктом.

Через полчаса я выхожу из ванной, одетая в голубовато-серую рубашку до колен и черный галстук, который использую в качестве пояса. Мои свежевымытые и расчесанные волосы заплетены и закреплены на конце зубной нитью. Тапочки из искусственного меха завершают мой элегантный образ. Я готова к походу по магазинам.

Этот день может сложиться двумя способами. Либо я вернусь в особняк с подходящей одеждой, либо окажусь в уютной комнате напротив врача в белом халате, который будет задавать вопросы вроде: «Вы слышите голоса?»

Спускаясь по широкой лестнице на первый этаж, я замечаю несколько горничных, которые суетятся, убирая уже довольно чистые поверхности. Два рабочих, которых видела ранее на террасе, снимают окно слева от входной двери. Через зияющее пространство виднеется садовник, которого раньше не встречала; он стоит на коленях у клумбы рядом с подъездной дорогой и вырывает сорняки.

Когда подхожу к кухне, до меня доносятся звуки итальянской песни. Я останавливаюсь на пороге и заглядываю внутрь. Высокая темноволосая женщина в простом черном платье возится с тестом на кухонном столе, а из маленького олдскульного радио на подоконнике звучит музыка. Запах свежеиспеченного хлеба щекочет мои ноздри, вызывая слюноотделение от одного лишь аромата.

— Хм… Доброе утро, — произношу я.

Женщина поднимает взгляд от своей работы и осматривает меня, начиная с кончиков волос моей косы, перекинутой через плечо, и заканчивая пальцами ног, выглядывающими из-под пуха моих тапочек. Ее выражение лица колеблется от удивления до полного замешательства.

— Sei la ragazza di Raffaello? (Перев. с ит.: Ты девушка Рафаэля?) — спрашивает она с широко распахнутыми глазами.

— Не уверена, где Рафаэль. Извините.

— Я Ирма, — представляется она, указывая пальцем в муке сначала на себя, а затем на меня. — Ты. Девушка Рафаэля?

— Эм… скорее пленница Рафаэля, — отвечаю я, тыча на себя. — Василиса.

Женщина склоняет голову набок, снова осматривая меня, и ее взгляд задерживается на галстуке, который я использовала в качестве пояса.

— Девушка Рафаэля, — кивает она. — Хорошая пара.

— Я не его… — пытаюсь возразить, но Ирма уже отвернулась и начала доставать что-то из духовки.

Наклонившись над кухонным островом, я с удивлением смотрю на большой противень с пиццей, похожей на толстый корж, в ее руках. И, Боже, она даже не подгорела.

— Я вижу, ты проснулась, — раздается голос Гвидо у меня за спиной. Он звучит почти дружелюбно.

Я тянусь к тарелке с большим куском пиццы, которую передала мне Ирма, и оборачиваюсь.

— А я вижу, что ваш персонал вернулся.

— Да, — произносит он тихо, затем встречает мой взгляд. — Извини, что так резко накинулся на тебя в тот день. Когда речь заходит о моем брате, у меня включается инстинкт защитника.

— Рафаэль не выглядит как человек, которому нужна защита.

— Только когда речь идет, чтобы уберечь его от самого себя, — отвечает Гвидо, изучая мой галстук. — Выполни свою работу здесь. Как можно скорее.

— Таков был план.

— Планы меняются. — Он встречается со мной глазами. — Надеюсь, этот не изменится, иначе, боюсь, мы окажемся по уши в трупах.

Я сужаю глаза.

— О чем ты говоришь?

— Будь осторожна. Когда мой брат заявляет на кого-то права, нет силы, способной заставить его отступить. Закончи работу. А потом возвращайся домой, мисс Петрова.

Я наблюдаю за спиной Гвидо, пока он возится с кофеваркой, и пытаюсь понять, что он имел в виду своими загадочными словами. Часы на стене показывают десять минут десятого. Запихивая остатки завтрака в рот, я выхожу из кухни и спешу через прихожую, где пара горничных моет пол.

У входной двери стоит стильный серый внедорожник «Мазерати», в его черных тонированных стеклах отражается утреннее солнце. Прислонившись к боку автомобиля и скрестив руки на груди, стоит мой тюремщик. На нем черные брюки и жилет, а под ними — серая рубашка, идеально сидящая на его крупной фигуре. Рукава рубашки закатаны до локтей, открывая мускулистые предплечья с татуировками. Его темные волосы зачесаны назад, и только сейчас я замечаю, что в левом ухе у него небольшая серьга.

— Доброе утро, — бормочу я, чувствуя, как румянец заливает мои щеки. Боже, не могу поверить, что вчера вечером я действительно говорила о мужчинах, заставляющих меня кричать.