Прекрасный хаос

Когда Донна бешено крутила педали, горящая машина освещала фасад Антенной системы Коперника позади нее, а пламя отражалось в огромных окнах особняка. Но даже следа людей она не видела.

Воскресенье

Когда Донна подрастала, она слышала фразу «выстрел, который был слышен по всему миру», использованную, чтобы описать, какой эффект убийство американского президента Джона Кеннеди оказало на всю западную цивилизацию. Люди всегда говорили, что они могли вспомнить, где они были, когда это произошло.

Как ребенок семидесятых она выросла, услышав о вещах вроде высадки на Луну, убийств обоих Кеннеди и Мартина Лютера Кинга, государственных похоронах Уинстона Черчилля, но никогда полностью их не понимала. В детстве хопперов[4], Донни Осмонда, велосипедов с высокими рулем и сиденьем, слова вроде «Блиц», «нормирование» и «жаркое из капусты и картофеля» просто значили, что старики вспоминали про примерно двадцать лет назад и, наверное, жаловались, что сегодняшняя молодежь не знала того хорошего, что было у них.

В первый раз, когда Донна обнаружила, что говорит это сама — одному из соседских детей, который поцарапал недавнюю папину машину — она ужаснулась. Она в итоге стала тем, что она высмеивала в своих родителях и дедушке с бабушкой, когда она была в возрасте этих детей. Сейчас для нее не было ничего лучше, чем слушать, как дедушка Уилф болтал о войне, своей жизни в парашютно-десантном полку или о днях Нанны Ейлин в «Земледельческой армии».

Сегодня был день, похожий на 22 ноября 1963 года — день, когда другой выстрел будет услышан по всему миру.

Воскресенье, честно сказать, началось очень плохо. Донна проснулась в своей постели (это было хорошо), хотя спала она только около двух часов (это было плохо).

Рваное платье Вины было брошено на пол (плохо), рядом с ним — квитанция, которую она получила от таксиста (это плохо — от кого она потребует деньги назад?), который привез ее откуда-то, что называлось Южный Вудхэм Феррерс, обратно в Чизик. Квитанция была на 225 фунтов (очень, очень плохо — ее счет должен сейчас быть пустым). Уилф был на ногах, когда она вернулась (очень хорошо), и слушал, в то время как она рассказывала ему обо всем, что случилось в Антенной системе Коперника. Он крепко ее обнял, пообещал, что они найдут способ спасти Доктора и отправил ее отоспаться.

Донна была в бешенстве на себя — она оставила Доктора там, она бросила его так, как он бы никогда с ней не сделал (плохо). Но она была и практичной. Он сказал ей уйти, и это было правильно, потому что иначе он был бы убит (определенно плохо).

Донне хотелось смерти, но ей нужно было найти помощь и вернуться обратно в Антенную систему.

Может, она могла бы отыскать Марту Джонс и ее приятелей из ЮНИТ — ей нравилась Марта, и она знала, что она бросила бы на помощь все силы.

Когда она спустилась по лестнице, она взяла том телефонного справочника и была уже на букве Ю, когда поняла, что ЮНИТ наряд ли будет там, а будет в рубрике «Военные организации, посвященные уничтожению марсиан» (ни хорошо, ни плохо, а просто немного воинственно).

— Доброе утро, мадам, — огрызнулась через прихожую Сильвия Ноубл. — Я прошлой ночью за тебя волновалась.

— Почему?

— О, не знаю. Притащиться обратно на рассвете после ночи, в которую собралась вместе с Доктором? В твоем возрасте? Я хочу сказать, собираться вместе хорошо, когда тебе 21, но когда средний возраст был только несколько Дней рождений назад…

— Эй!

— Как бы там ни было. Дело в том, что пора взрослеть, молодая леди.

— Спасибо, мам. Слишком старая, чтобы вместе собираться, но не слишком старая, чтобы жить со своей матерью. Великолепно.

— Никто не заставляет тебя здесь жить, — сказала Сильвия, дав Донне чашку чая в руки. — Ты сейчас не особо много делаешь. Уходишь с Длинноногим Папашей на всю неделю напролет, — она потянула домашний халат Донны, затянув пояс и расправив воротник. — И где же он теперь? Вытащил твоего дедушку на надел, конечно. А утро не теплое, и он оставил здесь свой термос. — Сильвия лизнула свой указательный палец и стерла след на щеке Донны.

— Все же предполагаю, что они оба вернутся к обеду. Воскресное жаркое и всякие гарниры? Ха! Как бы ни так. Вот что я тебе скажу, сегодня поездка к «Джолли Лок Кипер», и там можно съесть все за десять фунтов, моя девочка. Те дни, когда я была рабыней говядины и Йоркширского пудинга, ушли вместе с твоим папой, позволь мне сказать тебе, — Сильвия распустила рыжие волосы Донны за ушами и легким щелчком смахнула челку. — Тебе оставили записку прошлым вечером, я нашла ее, когда меня разбудил твой дедушка, заявившийся после того, как вы его подбросили на такси. Я не читала, но она от тех мальчиков Карнес, о которых говорил Доктор.

Донна хотела спросить, откуда она знала, от кого была записка, если она ее не читала; но это вело к затруднительному положению с записками от парикмахеров, когда Донне было двенадцать, и до писем от Мартина Харта, когда Донне было пятнадцать, и к тому, кто какие из них открыл, когда они были адресованы другому. Так что она молчала.