Прекрасные господа из Буа-Доре

Во всем этом ничто не разоблачало мнимую виновность д’Альвимара и его слуги. Убийцы остались неизвестными. Один и другой, это правда, были описаны довольно точно в свидетельских показаниях мавританки, отраженных в этих мемуарах, но эта женщина, которая теперь уверяла, что узнала их, могла вполне ошибаться, и ее обвинения было недостаточно, чтобы осудить их.

Каталонский нож, орудие преступления, сопоставимый с тем, который дал Марио, был доказательством более убедительным. Эти два оружия были если не одинаковые, то, по крайней мере, столь похожие, что на первый взгляд их едва можно было различить. Буквы и девиз были выполнены одной рукой и лезвия одного изготовления.

Но Флоримон мог быть убит оружием, украденным у господина де Виллареаля или потерянным им.

Ничто не доказывало, что оба кинжала принадлежат этому иностранцу.

И наконец, буквы, виденные Марио, Мерседес и Адамасом на другом оружии испанца, могли не быть его, поскольку в итоге он был представлен Гийомом под именем Антонио де Виллареаль.

Глава двадцать пятая

Справедливый Буа-Доре громко высказывал свои размышления Адамасу, когда Жовлен дал ему лист, на котором он только что закончил писать.

Это был короткий рассказ о том, что произошло утром в Ла Мотт-Сейи между Лорианой, испанцем и им: нож злобно метали неоднократно, чтобы запугать или прервать, затем вонзили в утробу волчонка и, наконец, передали как залог в знак повиновения и раскаяния мадам де Бевр прямо на глазах у Жовлена.

– В таком случае это становится серьезным! – произнес маркиз, все более погружаясь в задумчивость. – И я вижу в Виллареале очень злого человека. Однако, возможно, это оружие не являлось его собственностью десять лет назад и что он получил его потом в дар или в качестве наследства. Возможно, он родственник или друг убийцы, негодяи и подлецы встречаются и в самых лучших семьях. Как и у вас, мэтр Жовлен, у меня плохое мнение о нашем госте, но я уверен, что вы, как и я, хорошенько подумаете, прежде чем вынести приговор на основе этих доказательств.

Люсилио сделал знак, что согласен, и посоветовал маркизу постараться заставить убийцу признаться в хитро подстроенной и неожиданной для него ситуации.

– Вот о чем мы подумаем тщательно, – сказал Буа-Доре, – и вы мне в этом поможете, мой друг. Пока что мы должны идти ужинать, и поскольку мы будем одни среди своих, мы можем доставить себе радость поесть с нашим маленьким будущим маркизом.

– И все же, месье, если вы мне доверяете, – сказал Адамас, – мы оставим еще сегодня вещи как они есть. Беллинда – злой бич, и я нахожу, что она очень дружит с домом священника, кухней плохих замыслов против всех нас.

– Ну же, Адамас, – сказал маркиз, – что же произошло такого обидного между домом священника и тобой?

– Знаете, месье, что и я тоже обращаюсь к помощи магии. Сегодня утром, едва вы уехали, как некий Ла Флеш, несомненно, тот цыган, которого вы видели днем в Ла Мотт, рыскал вокруг замка и предлагал рассказать мне о хорошем событии. Я отказался: я страшно боюсь предсказаний, и я сказал, что зло, которое должно к нам прийти, приходит к нам дважды, если мы о нем знаем заранее. Я довольствовался тем, что спросил у него, кто украл у меня ключ от шкафа с напитками, и он мне ответил не раздумывая.

– Та, которую вы подозреваете.

– Назови ее, – настаивал я, хорошо зная, что это была Беллинда, но желая испытать знание этого ловкого пройдохи.

– Звезды мне это запрещают, – отвечал он, – но я могу вам сказать, что делает в момент, когда мы разговариваем, лицо, которое вы не любите. Она находится у приходского священника, где она насмехается над вами, говоря, что вы вбили в голову владельца этого замка жениться на молодой госпоже…

– Замолчите, Адамас, замолчите, – воскликнул стыдливо маркиз, – вы не должны повторять всякую ерунду!..

– Да нет же, месье, нет, я ничего не говорю, но, желая знать, правду ли сказал чародей, когда он ушел, я отправился туда, как если бы прогуливался вдоль дома священника, где я увидел Беллинду в окне с экономкой, которые обе смотрели смеясь и надо мной тайком издевались.

Жовлен спросил, входил ли этот цыган в замок.

– Он очень хотел, – сказал Адамас, – но Мерседес, которая видела его из кухни, не показываясь ему, меня умоляла не впускать его, говоря, что он предрасположен к воровству, и я не позволил ему войти во двор. Он осмотрел дверь с большим волнением и, поскольку я спросил у него, что он там видит, ответил мне:

– Я вижу, большие события скоро произойдут в этом доме, такие большие и такие удивительные, что я должен сообщить об этом вашему хозяину. Дайте мне поговорить с ним.

– Вы не сможете, – сказал я ему, – его нет дома.

– Я это знаю, – ответил он. – Он в Ла Мотт-Сейи, где я попытался видеть его, но, поскольку я там не мог поговорить с ним без, свидетелей, я пришел сюда и поистине, если вы мне откажете войти, вы будете сожалеть об этом дне, потому что судьбы находятся в моих руках.