Прекрасные господа из Буа-Доре

– Пожалуйста, монсеньор! – ответил Ла Флеш. – Внимание, черная мушка! Говорите честно тому, кто обладает большими достоинствами, чем вы!

Тогда маркиз обратился к Пилар.

– Так что же, моя бедная крошка, я потерял? – спросил он ласково.

Она ответила:

– Сына!

– Не смейтесь, сосед, – сказал маркиз де Бевру, – она говорит правду. Он был мне как сын!

И снова обратился к Пилар:

– Когда же я его потерял?

– Одиннадцать лет и пять месяцев назад.

– А сколько дней?

– Меньше пяти дней.

– Вот тут она ошибается, – сказал маркиз Люсилио, – но посмотрим, увидит ли она ясно остальное.

И, обращаясь к девочке, продолжил:

– Как же я его потерял?

– От трагической смерти, – ответила она, – но вы будете утешены.

– Когда?

– Через три месяца, три недели или три дня.

– Какое утешение?

– Трех видов: месть, мудрость, семья.

– Семья? Значит, я женюсь?

– Нет, вы будете отцом!

– Правда? – воскликнул маркиз, не обращая внимания на громкий смех господина де Бевра. – И когда же я стану отцом?

– Через три месяца, три недели или три дня. Я все сказала о вас, я хочу отдохнуть.

Сеанс был приостановлен потоком насмешек господина де Бевра над маркизом.

Для того чтобы явление предсказанного наследника имело место через три месяца, три недели или три дня, надо было, чтобы три женщины получили на то «заказ».

Бедный маркиз так хорошо знал обратное, что вся его вера в магию остыла.

Девочка потребовала начать заклинания для последнего фанта.

Это был булыжник д’Альвимара.

Но для понимания того, что последует далее, нужно, чтобы читатель знал, что было условлено между Пилар и ее хозяином Ла Флешем.

То, что Ла Флеш знал и хотел сообщить Буа-Доре, он рассчитывал сообщить ему через ребенка без присутствия д’Альвимара.

Ребенок из каприза и хвастовства не хотел больше принимать во внимание имеющееся между ними соглашение. Она хотела ответить весь свой урок, невзирая на последствия. А возможно также, что эта опасность, которую она могла навлечь на него и о чем она ведала, тешила ее инстинкты ненависти.

И теперь она говорила, как она это понимала, несмотря на предостережения и гримасы своего господина, который не мог ничего сказать ей по-испански без того, чтобы это не было понято д’Альвимаром.

Она подобрала камень, изучила знаки, которые его окружали, сделала вид, что совершает подсчеты, и сказала по-испански с ужасной угрозой:

– Несчастье, разочарование и напасть тому, у кого фант упал на красную звезду!

– Браво! – воскликнул д’Альвимар, рассмеявшись нервно и неестественно. – Продолжайте, мерзкое создание! Давайте, давайте, собачье отродье, выродок, говорите нам приговор Неба!

Пилар, рассерженная этими оскорблениями, сделалась столь дикой, что внушила страх всем, кто смотрел на нее, и самому Ла Флешу.

– Кровь и убийство! – воскликнула она, подпрыгивая с судорожными жестами. – Убийство и проклятье! Кровь, кровь и кровь!

– И все это мне? – сказал д’Альвимар, который в этот миг не смог скрыть своего страха.

– Тебе! тебе! – кричала эта бешеная оса. – Смерть, ад! Скоро, тотчас, через три месяца, три недели или три дня. Проклятый! проклятый! ад!

– Довольно, довольно! – сказал Буа-Доре, который не понимал по-испански, но видел, что д’Альвимар бледен и готов упасть в обморок. – Этот ребенок одержим злым дьяволом, и, возможно, грех слушать его.

– Да, несомненно, сударь, – ответил д’Альвимар, – она одержима дьяволом, и ее угрозы тщетны и достойны презрения, потому что ад не может ничего без воли Бога, но если бы я был здесь владельцем замка и судьей, я бы приказал схватить этого бандита и эту нечисть и я бы их отдал…

– Ну-ну, – сказал господин де Бевр, – не надо так сердиться! Я не знаю, что вам сказали, но меня изумляет, что, выслушав, вы рассмеялись. Однако признаюсь, что исступление этой взбесившейся уродины – некрасивое зрелище, и я вижу, что моя дочь этим обеспокоена. Итак, плут, – сказал он Ла Флешу, – довольно. Забирайте себе фанты, если они вам подходят, и отправляйтесь в другое место.

Ла Флеш не ожидал этого разрешения, чтобы сложить багаж. Он очень торопился избавиться от доброжелательных намерений испанца по отношению к нему: Маленькая Пилар не была взволнована. Напротив, она собирала золотые и серебряные монеты, которые служили фантами, и когда она дошла до камня д’Альвимара, она его с презрением пнула ногой.

Он был этим так оскорблен, что, возможно, обошелся бы с ней как с волчонком, если бы у него еще оставалось оружие, которым можно было быстро воспользоваться и так хорошо.

Но он сделал бесполезное движение невольно, чтобы схватить кинжал, и Лориана, которая смотрела на него, порадовалась тому, что он безоружен. Он встретился с ней взглядом и поторопился улыбнуться, потом он попытался заговорить на другую тему, и Буа-Доре попросил Люсилио наиграть мелодию на мюзете, чтобы развеять неприятные впечатления от этого происшествия, в то время как Ла Флеш, водрузив свою большую корзину на голову, взяв под руку свои магические инструменты и влача другой рукой маленькую предсказательницу, еще всю дрожащую, с поспешностью пересекал ворота и подъемный мост замка.