Прекрасные

Служанки внесли подносы с баночками пигментов для кожи, горшочками с краской для губ, щетками, гребнями, круглыми горячими щипцами для завивки волос, бэй-пудрой, воском, духами, измерительными линейками, металлическими инструментами и заточенными угольными карандашами. Мой бьютикейс стоял передо мной с открытой крышкой, многочисленные инструменты поблескивали в лучах ламп. Я думала о мамином дневнике, спрятанном на самом дне, и радовалась тому, что ее частичка рядом со мной.

Стайки фонариков парили над Сабиной как звездочки. Под световыми шарами было видно, что ее глаза под трепещущими веками вишнево-красного цвета, а кожа серая. Они выявили то, что необходимо исправить.

Я взглянула на палитру, закрепленную на мольберте. Цветные пятна на ней показывали, какой цвет кожи, волос и глаз она выбрала. Там был нарисован и женский силуэт, формы которого Сабина хотела обрести.

Иви наблюдала за каждым моим движением. Я старалась работать безупречно.

– Принцесса Сабина, – сказала я, – вы готовы?

– Да, – ответила она. – Да. Да.

Я откинула кружево с посеревших ног. Тела сереют быстрее, чем лица. К концу месяца краска слетает с них, как пыль, подхваченная ветром.

– Будьте добры, удалите волосы с ног принцессы, – попросила я служанку.

– Да, мисс, – ответила она и принялась намазывать ноги пахнущим медом воском.

После эпиляции я расчертила тело Сабины, как лист бумаги. Симметричные линии пролегли вдоль всего ее тела, напоминая архитектурные формы прекрасных зданий и совершенную гармонию симметрии, которую Богиня Красоты ставила превыше всего.

Я разметила грудь Сабины, которую собиралась увеличить до размеров зимней дыни, и перешла с карандашом к животу, нанеся несколько штрихов там, где нужно было сгладить небольшие неровности. Затем я нарисовала круги на талии и ногах, чтобы наметить места, где необходима полировка кожи, накинула мерную сетку на лицо и дрожащими руками обвела сквозь ткань контуры носа, лба и щек.

Взяв из бьютикейса упаковку бэй-пудры, я распылила ее над клиенткой. Белые хлопья, припорошившие ее, напоминали муку. Потом кисточкой распределила пудру равномерно по всему телу – этому приему научила меня мама.

– Очень хорошо, – прошептала Иви.

Ее комплимент еще больше меня раззадорил.

Глубокие линии, которые я наметила угольным карандашом на животе Сабины, под хлопьями казались припорошенными снегом проспектами. Я шагнула вперед. Взяв руки Сабины, я скрестила их у нее на груди. Они казались почти невесомыми, совсем как мамины перед тем, как она умерла.

– Пастилки, пожалуйста, – попросила я.

Бри подкатила тележку с жаровнями. Цветные треугольники лежали на них, как маленькие сахарные пирожные. Их расплавляли в стеклянных горшочках с тональным кремом, создавая пигменты любых оттенков, которые только можно себе представить: чернильно-черный, песочно-бежевый, цвета яичной скорлупы, лимонного крема, собольего меха, коричневого сахарного сиропа и еще много-много других.

Плоским лезвием из моего ящика я отрезала кусочек от брикетов цвета слоновой кости и песочно-бежевого и еще крошечный ломтик цвета собольего меха для веснушек. Бри протянула мне пустой горшочек для смешивания пигментов. Я перемешивала содержимое до тех пор, пока оно не приобрело цвет лущеного миндаля. Когда я распылила смесь на кожу руки, она проникла во все морщинки.

Я могла наизусть перечислить все оттенки, формирующие насыщенно-коричневый, желтовато-коричневый и белый цвета, придающие им яркость и глубину. Мама часто заставляла меня перечислять, из чего состоит ярко-красный цвет яблока или коричневый цвет земляного ореха. Это был мой ежедневный тест, пока я изучала трансформацию кожи. Другие мамы заставляли моих сестер разбирать их торопливые строчки, а я работала над тенями и спектрами. «Основой красоты является цвет», – говорила мама, когда я жаловалась, что мне тяжело.

Все три арканы проснулись во мне. Я смягчила характер Сабины. Заставила цвет проникнуть в ее кожу. Сгладила морщины.

Едва слышный стон женщины эхом отразился от стен.

Я стерла пасту. Цвет заливал тело принцессы, меняя его на нежно-бежевый с желтоватыми полутонами.

Иви обошла меня и заглянула через мое плечо.

– Спроси ее, все ли с ней в порядке? – прошептала она.

– Принцесса Сабина, как вы себя чувствуете? – сказала я, наклонившись к ее уху.

Она поморщилась и ответила:

– Со мной все будет хорошо.

Я использовала еще одно плоское лезвие для ее живота.

Сабина слегка приподнялась. Я закрыла глаза, рисуя перед глазами ее тело. Представила ее бедра в виде перемороженных кремовых тортов. Инструмент стесывал с них слой за слоем. Она извивалась и вздыхала. Я подняла лезвие и спросила, не хочет ли она сохранить свои естественные формы. Но Иви сжала мою руку и шепнула:

– Продолжай.

Я снова провела инструментом по животу, и он сгладил каждый бугорок, убрал лишнюю кожу и растопил жировую прослойку. Талия Сабины на глазах становилась все тоньше.