Прекрасные

Оставшийся день пролетел со скоростью молнии. Женщины приходили со своими палитрами, сопровождающими и друзьями. Я изменяла тела, цвет волос и кожи, наделила мужчину голосом певчей птицы, стирала морщины и старалась убедить переживающих придворных в том, что они красивы. В конце дня я в полном изнеможении заползла в постель.

Но руки и ноги так гудели от перенапряжения, что у меня никак не получалось заснуть. Я пыталась найти свою карточку, перебирая нарисованные от руки портреты Прекрасных. Улыбающиеся лица моих сестер и прошлых поколений Прекрасных были заключены в круглые рамки.

Я оказалась в середине стопки. На меня смотрело мое же лицо: улыбающиеся глаза, пучок, украшенный цветами камелии, розовый румянец на смуглых щеках и герб Прекрасных на груди. Под изображением каллиграфическим почерком написано мое имя – КАМЕЛИЯ БОРЕГАРД, и указана моя сильная аркана – АУРА. В поле с назначением значился Чайный Дом Хризантем.

Я закрыла его большим пальцем. Как я бы хотела стереть эти слова и написать вместо них: «фаворитка». Стоило мне покачать карточку из стороны в сторону, как мое изображение начинало подмигивать. Я снова уткнулась в карточки, разглядывая лица сестер, скучая по их громкому смеху и шумной компании. Я задержала взгляд на карточке Амбер, чьи глаза светились, как будто она хранила какой-то секрет. Ее пучок выглядел как пламя, завернутое в ленту. При повороте карточки она улыбалась. Я провела пальцем по ее рту, гадая, улыбнется ли она мне снова.

Я засунула стопку под подушку. Слуги задули все фонарики в моей комнате, кроме одного, и закрыли полог кровати. Я смотрела на потолок и ждала, когда сны унесут меня за собой. Матушка всегда говорила: «Сны напоминают нам, кто мы и что мы чувствуем». Но сейчас в моей голове бродили лишь беспокойные мысли, которые выдергивали меня из сна каждый раз, как я начинала засыпать. Простит ли меня Амбер? Смогу ли я помочь людям Орлеана раскрыть их красоту и стать достойной своей матери? Смогу ли принять то, что мне суждено жить здесь, а не во дворце?

Вдруг в доме послышались стук каблуков и чьи-то приглушенные рыдания. Несколько секунд я прислушивалась, решив, что это кто-то из слуг. Плач не прекращался.

Я достала халат из шкафа и подошла к двери спальни. Заперто. Покрутила дверную ручку, и наконец она открылась, но с другой стороны. На меня уставились заспанные глаза служанки.

– Леди Камелия, могу я вам помочь?

– Там кто-то плачет. Что случилось?

– Я ничего не слышала, мисс.

Я прошла мимо нее в гостиную и снова прислушалась. В фойе шуршали ночные фонарики и были слышны звуки вечеринки, которую устраивала Мадам Клэр: звон бокалов, восторженное женское хихиканье и смех мужчин.

– Я слышала плач.

– Скорее всего, это ночной фонарь. Иногда они пищат, перед тем как свеча полностью выгорит, – объяснила служанка. – Должно быть, это вы и слышали. – Она явно пыталась увести меня обратно в комнату.

Я не двигалась с места. Она старательно отводила взгляд, а на ее лбу появилась испарина.

– Почему моя дверь заперта? Где Бри?

– Это просто предосторожность, мисс, – сказала она. – Ваша безопасность очень важна для Леди Клэр. Бри сейчас ужинает. Хотите, чтобы я ее привела?

– Нет, все в порядке. – Я вернулась обратно в комнату.

– Доброй ночи, мисс, – сказала служанка перед тем, как закрыть дверь. Раздался тихий щелчок замка.

– Доброй ночи, – прошептала я. Прикусив нижнюю губу, я прошла мимо кровати к противоположной стене и провела пальцами по элегантным кремовым обоям. Сквозь щель в стеновой панели дуло.

– Бри? – прошептала я.

Ответа не было.

Я толкнула потайную дверь, которой пользовалась Бри. Панель поддалась, и за ней обнаружилась комната моей служанки.

Масляные лампы светились, как два огромных глаза, наблюдавших за мной из темноты. На стенах висели шкафчики со столовыми приборами и посудой, стопками шелка и льна, свечами и бутылочками разных форм и размеров. Кресла были завалены грязным бельем. Под ними стоял небольшой тазик. На табуретке стояла тарелка с недоеденным супом и лежал кусок хлеба с сыром. Из тазика все еще поднимался пар.

Я прислушалась к плачу. Резкие всхлипы не мог заглушить даже шум вечеринки. Я прошла через заднюю дверь комнаты и оказалась в гостиной, украшенной роскошными красновато-коричневыми диванами и чайными столиками цвета слоновой кости. Я вышла и поднялась по задней служебной лестнице. Ночные фонарики врезались в меня, словно догадавшись, что я не должна была покидать спальню и ходить по этой лестнице. Я пошла прямо на звуки рыданий и смеха.