Прекрасное далеко

Энн, девушка, которая не в силах даже выговорить слово «чулки», потому что это уж слишком интимно, тут же спешит подать Лили Тримбл упомянутую деталь туалета. Она опускает чулки в руки актрисы с почтением, какого достойны только короли и боги.

— Вот, мисс Тримбл, — говорит она.

— Спасибо, милая. А теперь вам лучше уйти. Меня ждет поклонник. Я дам знать, когда будет назначена встреча. Значит, говорите, Академия Спенс?

— Да, мисс Тримбл.

— Отлично. А до тех пор не лезьте на рожон.

Брови Энн недоуменно сдвигаются к переносице, и Лили поясняет:

— Будьте поосторожнее, заботьтесь о себе.

Она бросает на меня и Фелисити испепеляющий взгляд.

— Мне почему-то кажется, вам тоже следует быть поосторожней.

Когда мы спешим обратно, к матери Фелисити, двое мужчин тащат мимо нас расписной задник. На таком малом расстоянии он совсем не похож на Бирнамский лес, это просто пятна цвета, мазки широкой кистью. Энн говорит без умолку с того самого момента, как мы вышли из гримерной Лили Тримбл.

— Она пугающе умна, вы так не считаете? «Каждый старается быть кем-то другим…»

Она подражает сильному американскому акценту мисс Тримбл. Я никак не могу понять, раздражает меня привычка Энн всех передразнивать или, наоборот, кажется весьма милой.

— По-моему, она вполне заурядна, — фыркает Фелисити. — И держится чересчур драматично.

— Но она актриса! — возражает Энн. — Это ее натура — быть драматичной!

— Очень надеюсь, что ты не станешь такой же, — насмешничает Фелисити. — Это невыносимо. Энн, ты ведь не горишь желанием попасть на сцену?

— Почему нет? — неуверенно произносит Энн, и в ее голосе слышится угрюмость, оживление оставляет ее.

— Потому что это не для приличных девушек. Она — актриса!

Фелисити язвительно подчеркивает последнее слово.

— А что мне остается? Стать гувернанткой на всю оставшуюся жизнь?

— Конечно, нет, — говорю я, бросая на Фелисити бешеный взгляд.

При всех добрых намерениях Фелисити совершенно не понимает вставшую перед Энн необходимость выбора. Она не понимает, что жизнь Энн — нечто вроде ловушки, из которой ей не выбраться так просто.

Мы выходим в фойе, до сих пор полное народу. Далеко впереди я вижу миссис Уортингтон, она ищет нас.

— И, в любом случае, у тебя есть проблема посерьезнее, малышка, — говорит Фелисити, намеренно повторяя словечко мисс Тримбл. — Ты пришла к ней с чужим лицом… с лицом Нэн Уошбрэд. И она ожидает увидеть именно эту девушку, а не Энн Брэдшоу. Как ты предполагаешь с этим справиться?

У Энн дрожат губы.

— Наверное, они не захотят взять на сцену девушку вроде меня… настоящей меня.

Уверенность Энн исчезает, и иллюзия Нэн Уошбрэд дрожит, готовая рассыпаться.

— Энн! — предостерегающе говорю я.

Но это не помогает. Энн захлестывает осознание того, что она сделала, она понимает наконец порожденную ее поступком путаницу. Иллюзия быстро тает. Но ей нельзя превращаться в Энн — не здесь, не сейчас! Это было бы полной катастрофой!

— Энн, ты теряешь маску, — настойчиво шепчу я, затаскивая ее за бархатный занавес.

Глаза Энн округляются от ужаса.

— Ох! Ох, нет…

Ее волосы меняют цвет, из блестящих, черных они снова превращаются в тусклые светло-каштановые. Платье, которое она для себя придумала, становится скучным, шерстяным, серым. Мы с ужасом смотрим, как оно словно стекает с Энн, начиная от рукавов, потом перемены скользят на лиф…

— Если моя мать увидит тебя вот такой, с нами всеми покончено, — злится Фелисити.

— Энн, ты должна снова преобразиться! — говорю я.

Сердце колотится все быстрее.

— Я не могу! Я ничего не могу увидеть мысленно!

Энн чересчур испугана. Магия не откликается на ее зов. Платье приобретает свой истинный вид. Шляпка исчезает. Я должна сделать что-то, я должна это остановить. И очень быстро. Не говоря ни слова, я хватаю Энн за руки и с силой бросаю в нее магию, представляя Нэн Уошбрэд.

— Действует… — шепчет Энн.

То, что я начала, она завершает сама, и через несколько секунд Нэн возвращается к нам, и кокетливая шляпка сливочного цвета снова уверенно сидит на ее голове.

— Спасибо, Джемма, — говорит Энн, дрожа, и мы выходим из-за занавеса.

— Вот вы где! — мурлычет миссис Уортингтон. — Я уж боялась, что потеряла вас. Знаете, это очень странно… я была совершенно уверена, что видела мадам Лакрус, но когда я догнала ту женщину, оказалось, что она ничуть не похожа на мою подругу! Ну что, идем?

На улице мимо нас проходит мужчина, несущий на себе рекламу-«сэндвич»; реклама сообщает о какой-то выставке в Египетском зале. При этом мужчина выкрикивает:

— Изумительно и ошеломляюще! Взгляните на представление века! Только что из Парижа, всего на одну неделю — потрясающий спектакль магического фонаря братьев Вольфсон, движущиеся картины! Будьте готовы изумляться! Это зрелище превзойдет ваши самые фантастические мечты! Да, мисс, вы уж точно не захотите это пропустить!

Он вкладывает мне в руку маленькую афишку: «Братья Вольфсон представляют: Волшебство весны. Фантасмагория».

— Да, спасибо, — говорю я, сжимая афишку.

— Ох, нет!

Фелисити внезапно останавливается.

— Что такое? — спрашиваю я.

— Там леди Денби и леди Маркхэм, — шепчет она.