Прекрасное далеко

— Если я приколю это к волосам, все подумают, что я не собираюсь выходить замуж. Фиалки именно это означают.

Фелисити, не обратив внимания на ее слова, втыкает фиалку в свои очень светлые волосы, и цветок вспыхивает на их фоне, как маяк.

— Раз уж миссис Найтуинг позволила мне присутствовать на балу, я должна обзавестись костюмом, — говорит Энн. — Я вообще-то думаю, что появлюсь в роли леди Макбет.

— М-м-м… — мычу я.

А сама поглядываю на девушек, резвящихся у майского шеста, а потом и дальше, в сторону цыганской стоянки. Но я не видела Картика с той самой ночи в лесу. Фелисити щекочет фиалкой мой лоб, как будто по коже ползет паук, и я визжу, что веселит всех сверх всякой меры.

— Не надо! — предостерегаю я.

— Ну и ладно, ваша светлость Скучная Святая Зануда, — смеется Фелисити. — О чем это ты так напряженно размышляешь?

— Я все пытаюсь понять, почему Вильгельмина не показала мне, где искать кинжал или тот ключ, который содержит правду. И гадаю, о чем она хотела меня предупредить.

— Если она вообще собиралась о чем-то тебя предупреждать, — возражает Фелисити. — Может, это был просто трюк, а ты оказалась достаточно умной, чтобы не угодить в ловушку.

— Возможно, — киваю я. — Но тогда как насчет Евгении?

— А ты уверена, что действительно видела ее? — спрашивает Энн. — Потому что никто из нас ее ведь не видел, а мы были там, рядом с тобой.

И я пытаюсь понять, не было ли и это плодом моего воображения. Может, я не способна отличить иллюзию? Но — нет, я ее видела, я ее ощущала. Она была реальной, и та опасность, которую она чувствовала, тоже была реальной, но я никак, никак не могла сложить все это вместе и получить цельную понятную картину.

— А Мак-Клити и Найтуинг? — спрашиваю я.

Фелисити брыкает ногой, поднимая маленький фонтанчик брызг.

— Ты ведь знаешь, что они восстанавливают восточное крыло ради того, чтобы отыскать тайную дверь. Но это и все, что тебе известно наверняка. На завершение работ понадобится целая вечность, но они и не подозревают, что мы этой дверью уже пользуемся. А к тому времени, когда они во всем разберутся, мы создадим союз в сферах, и будет слишком поздно.

— Ты забываешь, что хаджины не хотят к нам присоединяться, а лесной народ ненавидит меня, — напоминаю я.

Глаза Фелисити вспыхивают.

— Они получили свой шанс. Так почему бы нам не создать союз из нас четверых — ты, я, Энн и Пиппа?

— Насчет Пиппы… — осторожно говорю я.

Лицо Фелисити сразу темнеет.

— Что такое?

— Тебя не встревожили перемены, что в ней произошли?

— Ты имеешь в виду ее силу, — уточняет Фелисити.

— Я думаю, она ходила в Зимние земли, — продолжаю я. — Я думаю, она принесла в жертву кролика Вэнди. А может быть, сделала и еще какое-то подношение.

Фелисити зло растирает фиалку между пальцами.

— Сказать тебе, что думаю я? Я думаю, тебе не нравится, что у Пиппы теперь есть сила. Или что Энн и я можем входить в сферы без твоей помощи. Я видела твое лицо, когда дверь открылась перед нами!

— Я всего лишь удивилась… — начинаю я, но ложь умирает у меня на языке.

— И в любом случае, это как раз ты ведешь себя странно, Джемма! Затеяла какие-то шашни с Цирцеей. Видишь то, чего нет. Это с тобой что-то не в порядке!

Она еще раз бьет ногой по воде, и капли, описав дугу в воздухе, падают точнехонько на меня.

— Я… я просто подумала, что лучше, если мы будем ходить в сферы вместе, — говорю я. — Пока.

Фелисити смотрит мне прямо в глаза.

— Ты больше не главная.

— Идем, Джемма! — просит Энн. — Давай потанцуем вокруг шеста. Оставьте это на время.

Она берет Фелисити за руку, и они бегут к майскому шесту. Они кружатся возле него, смеясь, и мне хочется забыть обо всем и присоединиться к ним. Но я не могу. Я только надеюсь, что разберусь во всем этом со временем. Я иду мимо озера, вверх по склону холма — к старому кладбищу. Торчащие из земли камни приветствуют меня, потому что я так же мрачна, как они.

Я кладу фиалку Фелисити на надгробие Евгении Спенс. «Любимой сестре».

— Не уверена, что вы знаете, где можно найти тот кинжал, — говорю я каменной плите. — Думаю, нет.

В ответ порыв ветра уносит цветок.

— Разговариваешь с могильными камнями?

Это Картик. У него в руках маленькая корзинка, в каких рабочие носят свой обед. Луч света окружает ореолом его лицо, и я захвачена его красотой — и тем, как я рада его видеть.

— Тебе следует сильно обеспокоиться, если они ответят, — говорит Картик. — Я бы…

— Нет, помолчи, — говорю я. — Мне здесь нравится.

Он садится на какую-то могилу, надпись на которой почти стерта временем, и кивает в сторону служанок, яростно колотящих по ковру.

— Я слышал, у вас будет бал-маскарад.

— Да, завтра, — отвечаю я. — Я оденусь Жанной д'Арк.

— Подходящий костюм.

Картик рассматривает яблоко, нажимает большим пальцем на вмятину на его боку.

— Не сомневаюсь, к вам приглашено множество джентльменов. Английских джентльменов.

— Я уверена, что приедет вообще очень много народа, — осторожно говорю я.

Картик впивается зубами в яблоко. Я срываю с дерева листок и превращаю его во множество узких полосок. Повисает неловкое молчание.

— Извини, — говорю я наконец.