Прекрасна и очень опасна

Интересно, а святой Франциск сомневался когда-нибудь, что хоть одна птичка откажется сесть ему на руку? Лично у Ярослава не было в этом никаких сомнений.

Зачарованная консьержка открыла дверь, и Лида вихрем пронеслась мимо нее.

– Сейчас проверю! – погрозила она пальцем. – И если Майка дома, я… мы… мы из тебя компот сварим, тетенька!

И она стала подниматься на второй этаж, грохоча своими каблучищами, дыша духами и туманами, помахивая полами шубы и размахивая золоченой театральной сумочкой.

Консьержка с обеспокоенным видом попыталась было проследовать за вздорной особой, однако Ярослав рухнул в кресло, стоящее около ее столика, и страдальчески вздохнул:

– О господи! Моя жена иногда бывает просто невыносима!

Чтобы женщина упустила такую возможность, как перемывание костей другой особе женского пола? К тому же одинокая женщина чьей-то законной жене?! Да такое просто вообразить нельзя!

Консьержка не оказалась исключением. Она незамедлительно устроилась за столом напротив Ярослава и устремила на него сочувственный и понимающий взгляд своих простых глазок. И если сакраментальная фраза «Счастье – это когда тебя понимают» не только банальна, но и истинна, то персонаж, изображаемый Ярославом, должен был сейчас быть воистину счастлив.

И в довершение эффекта консьержка изрекла:

– Ах, как я вас понимаю! Как я вас понимаю! Это так часто бывает в жизни: рядом два совершенно чужих человека, которым, быть может, было бы лучше врозь, чем вместе!

Сверху между тем доносились топот Лидиных каблучков и трель: это она названивала в квартиру Майи, не забывая причитать:

– Майка! Открывай! Это я, Женька!

– Как многое, как многое зависит в семейной жизни от женщины! Ведь именно она – хранительница семейного очага, именно ей вручает мужчина свою судьбу и судьбу их общего счастья! – прочувствованно возвестила между тем консьержка, и Ярослав невольно глянул на нее повнимательней: чтобы за одну минуту изречь такое количество прописных истин – это надо очень сильно постараться.

А впрочем, он кивнул, выражая полное согласие с этой воскресшей лекторшей из общества «Знание», и вдруг остро пожалел бедняжку. Ну что он на нее так ополчился? Бесцветная, неинтересная, средних лет, увядшая дамочка с претензией на интеллигентность сидит тут с утра до вечера, наблюдает за богатыми мужиками и их взбалмошными женами… Ведь, исследуя феномен новых русских мужчин, мы совершенно не обращаем внимания на их спутниц жизни. Мужики, может, и грубы, и бестолковы, и смешны, но они хоть какое-то дело делают! Типа, работают в натуре, конкретно, бизнес у них. А вот их жены – это же в массе своей сущий кошмар! О нет, внешне они выглядят очень даже презентабельно. Но это лишь до той поры, пока стоят где-нибудь в полутемном месте и молчат. Но стоит им открыть накрашенные ротики, тотчас видишь – вернее, слышишь, – насколько же они грубы и бесцеремонны, крикливы и бестолковы. Они истеричны и глупы, они не здороваются, не прощаются и не извиняются, считая, что это роняет их достоинство, а может быть, и вредит их тщательно сконструированной красоте, они матерятся и, даже сидя рядом с мужем или подругой в одном «Мерседесе», разговаривают так громко, словно им надо докричаться с одной станции метро на другую, они пьют пиво из горлышка и облизывают пальцы после чипсов, они называют жевательную резинку жвачкой и учат этому своих детей, они не восхищаются, а балдеют, не наслаждаются, а тащатся, не общаются, а тусуются, не отдыхают, а отрываются, не смеются, а ржут, не едят, а жрут… Они в основном бывшие модели – в прикидах от кутюр, с ногами от ушей и с мозгами от кур, уток, гусынь и индюшек. Что характерно, эти роботессы еще и детей рожают и воспитывают… Бедные их дети, которые уже в пять лет матерятся так же, как их светские мамочки! Этим, как правило, заканчивается их духовное развитие и начинается компьютерное промывание мозгов.

Может быть, бывают исключения. А может быть, и нет. Хочется верить, что да… Но что-то плохо верится!

И вот на них с тоской и болью смотрит подобная консьержка – какая-нибудь бывшая учительница или библиотекарша, настолько затурканная жизнью, что даже презирать не может этих ослепительных кретинок – она способна только завидовать им и мечтать, что, будь она на их месте… Увы, вся беда в том, что на их месте она, во-первых, никаким образом не оказалась бы, а во-вторых, моментально стала бы точно такой же, разве что смотрелась бы менее эффектно!

«Интересно, – подумал Ярослав, – она со всеми жильцами мужского пола заводит такие общеобразовательные разговоры в надежде совершить в их головах и душах интеллектуальный переворот? И, типа, ждет, что вот-вот кто-нибудь из них прозреет и поймет: не нужна ему новорусская модель, ему нужна среднерусская моралистка!»

И только сейчас Ярослав вспомнил, что надо ведь что-то отвечать на все ее сентенции.

– И не говорите, – поддакнул он со вздохом, но отнюдь не сочувствия, а облегчения, потому что по лестнице уже снова грохотали Лидины каблуки. Леди Макбет спускалась, и это означало, что дело сделано, можно уходить.