Прегрешения богов

   Может, Ройялу и было неловко от невоспитанности его королевы, но скрыть радость от предстоящего не мог. Не надо забывать, впрочем, что у фейри считается оскорблением скрывать восхищение чьей-то привлекательностью, особенно если этот кто-то старается быть привлекательным. Я не то чтобы старалась быть привлекательной, но и в обратную сторону усилий не прилагала.

   Я лежала в белом халате на кремово-золотистых простынях, Ройял парил надо мной на серо-чернокрасных крыльях. Крылья видны были только размытым цветным пятном они двигались не как у бабочки, а как у стрекозы или пчелы, куда быстрей, чем у той бабочки, на которую он был похож. Он медленно снизился — ветер от крыльев разметал мои волосы по подушке красной волной — и приземлился прямо мне на грудь. Весил он не так много, чтобы мне стало тяжело, но все же вес чувствовался. Он встал на колени между моими грудями, прикасаясь голыми ногами к нежной коже. Одет он был в шифоновую набедренную повязку по моде фей-крошек — взрослый вариант одежды, в которую наряжены были жертвы первого из недавних убийств.

   Крылья он сложил за спиной, прикрыв яркие черно-красные нижние более тусклыми и темными верхними. Маленькое личико с покачивающимися антеннами у кого-то другого могло показаться миленьким или даже глуповатым, но Ройял никогда мне таким не казался.

   — Ты печальна, принцесса. Здорова ли ты? Я слышал, тебе было нехорошо.

   — А если скажу, что я нездорова, что это изменит? — спросила я.

   Он опустил голову и вздохнул:

   — Мне все равно придется кормиться, но я буду чувствовать вину.

   Даже при этих словах он не забывал водить маленькой ручкой по моей груди у выреза халата.

   — Либо твои слова лгут, либо руки, Ройял.

   — Я не лгу, но я же никогда не говорил, что твоя красота оставляет меня равнодушным. Надо быть слепым и безруким, неспособным притронуться к твоей шелковой коже, чтобы тебя не хотеть, принцесса Мередит.

   Я сказала ему правду:

   — Я не чувствую себя больной, но я устала и сон пошел бы мне на пользу.

   — Если бы я мог заняться с тобой любовью по-настоящему, мне не хватило бы ночи, но если мне позволен только глиммер, то все будет хорошо, но не очень долго.

   — Глиммер? Что это такое?

   Он смутился.

   — Тебе не понравится ответ.

   — Все же я хочу его услышать.

   — Есть люди, которые питают пристрастие к маленьким, вроде меня, и есть хоть их немного — феи-крошки, которые интересуются большими. Я в компьютере видел такие картинки, и еще кино бывает, говорят.

   — Но как?.. С такой разницей в размерах, я имею в виду.

   — Нет, не соитие, — сказал он. — Взаимная мастурбация или петтинг — фея трется о пенис мужчины, пока оба не получат удовлетворения. Такую картинку я на компьютере видел чаще всего.

   Говорил он серьезно и спокойно, как об обычном факте, не имеющем отношения к сексу.

   — Значит, это называется «глиммер»?

   — Глиммер-фетиш, если речь о больших, которые любят фей-крошек.

   — А если фея любит большого?

   Он лег на живот: голова выше моего бюста, ноги ниже.

   — Необузданная фантазия, — сказал он.

   Я невольно рассмеялась, отчего грудь у меня заколыхалась, вырез халата разошелся сильней — не до сосков, но все же Ройял оказался между моими голыми грудями. Он раскинул руки в стороны.

   — Можно, я применю гламор?

   Ройял был из тех фей, кто отлично владел гламором, и потому мы условились, что он всегда будет просить моего разрешения, прежде чем на меня воздействовать. Я хотела осознавать момент, когда мой разум затуманивается, потому что без предупреждения не всегда могла это ощутить. Некоторые из моих стражей бывали со мной в постели одновременно с Ройялом, и тогда гламор действовал и на них, что им не нравилось. Ройял единственный из фей-крошек — заместителей Никевен — оставался со мной наедине, потому что мои мужчины в его присутствии нервничали, а те, кто не нервничал, заставляли нервничать его самого. Дойл, к примеру, оставался бы, но феи-крошки его не любили — все до одной. Они так же относились ко всем, кто умел сопротивляться их гламору: в их присутствии им трудно было сосредоточиться на кормлении. Так что мы с Ройялом оставались наедине но зная, что в назначенное время кто-то из стражей постучит в дверь и нас прервет.

   Первоначально Никевен задумала прислать мне такого заместителя, который мог бы становиться нормального роста и при удаче стал бы отцом моего ребенка и королем Неблагого двора. Но сейчас я уже была беременна, а Ройял не умел вырастать до человека.

   — Можно, я применю гламор и мы оба насладимся процессом по-настоящему?

   Я вздохнула; он снова поднялся и опустился вместе с моей грудью. Движением пловца он погладил обе мои груди, потом приложил ухо к коже:

   — Люблю слушать, как бьется твое сердце.

   — Не знаю, что это за разновидность фетишизма, но ты ею страдаешь.

   Он поднял голову, укоризненно глядя на меня.

   — Только по отношению к тебе.

   Я недоверчиво на него глянула.

   — Мне поклясться?

   — Нет, — сказала я. — И да, можешь применить гламор, но держи себя в рамках.