Прегрешения богов

   — Когда она из Белены, творившей гадости, снова становилась Пасленой, она бывала искренне растеряна. Я не могла это сделать, так она говорила. Я сперва думал, она прикидывается, но потом понял, что она на самом деле ничего не помнит.

   — Феи-крошки могут превращаться в богартов? — спросил Рис.

   — Я думала, только брауни могут разыгрывать Джекила и Хайда, — сказала я.

   — Она наполовину брауни, — сообщил Донал. — Она говорила, что родилась у высокой женщины, как Дюймовочка. У нее есть сестра — нормального роста, но с внешностью брауни.

   Мне припомнились переданные Джулианом слова Джордана из его наркотического сна: «Дюймовочка хочет вырасти».

   — А отец у нее кто? — спросила я.

   — Фей-крошка, умеющий вырастать до человека. У нее есть такой же брат.

   — А как зовут ее сестру? — спросила я.

   Он назвал имя, но это не была погибшая брауни. Все же мне пришло на ум спросить:

   — А ее мать и сестра не исправляли себе лица с помощью пластической хирургии?

   — Они выглядят по-человечески, и носы есть, и губы. А поскольку заживает все на фейри лучше, чем на людях, то результат от операций очень удачный.

   — Значит, ее мать и сестра, хотя обе брауни, выглядят как люди?

   Он кивнул:

   — Отец и брат тоже могли бы сойти за людей, если спрятать крылья.

   — Только она одна не может поменять облик?

   Он кивнул и начал поглаживать мою руку большим пальцем. Я поборола желание отдернуть руку: если он стал эльфоманом, всего лишь посмотрев кино, значит, ему всю жизнь сломал кто-то из нас, из нашего народа.

   Я посмотрела на Риса.

   — А ты порно с сидхе видел?

   — Немного, — сказал он.

   — Этого может хватить, чтобы развилась эльфомания?

   — Если есть предрасположенность, да. На ребенка могло подействовать сильнее.

   Он посмотрел на мужчину в кресле для посетителей и кивнул. Да, он ему верил.

   — Скажите нам настоящее имя Лиама, — попросила я.

   — Вы мне верите?

   — Да.

   Он с облегчением улыбнулся.

   — Стив Паттерсон. Именно Стив, не Стивен. Его всегда доставало, что у него вместо нормального имени сокращение.

   Я вынула руку из его руки, он нехотя выпустил мои пальцы.

   — Мне необходимо позвонить в полицию и сообщить им имя.

   — Я понимаю.

   Но в глазах у него показались слезы. Затуманенным взглядом он посмотрел на Холода, не снимавшего руки с его плеча. Ему любое прикосновение было отрадой.

   Я позвонила Люси и рассказала ей все.

   — Ты веришь этому Доналу, что он непричастен?

   Я посмотрела на него — он таращился на Холода, как на прекраснейшее в мире создание.

   — Угу, верю.

   — О'кей. Я тебе сообщу, когда задержим Паттерсона. Поверить не могу, что это кто-то из наших. Пресса нас на клочки порвет.

   — Сочувствую, Люси…

   Но я уже говорила в пустоту. Она помчалась ловить убийцу, а мы остались с Доналом, с двенадцати лет обреченным хотеть только нас. Кто же знал, что наша магия даже на пленке так подействует на зрителя? И есть ли от этого лекарство?

Глава 43

   Паттерсона не оказалось ни дома, ни на работе, нигде в известных полиции местах. Он собрал вещи и просто растворился. И все же найти в Лос-Анджелесе человека проще, чем фею-крошку меньше Барби ростом. В конце концов его фотографии все же дали в газеты и на телевидение, объявив в розыск как человека, который может обладать информацией по убийствам фейри. Полицейские боялись самосуда — если в общине фейри догадаются, что он и есть главный подозреваемый. У меня по этому поводу чувства были смешанные: экономия средств налогоплательщиков, если дело не дойдет до суда, была бы нешуточной.

   Ночью мне приснилось последнее место убийства, только с верха арки свисало обмякшее в смерти тело Ройяла. Внезапно он открыл глаза — но они были затуманены, как у мертвых. Я проснулась в липком поту, выкрикивая его имя.

   Рис с Галеном пытались снова меня убаюкать, но я не смогла заснуть, пока они не разбудили Ройяла и не привели его ко мне. Мне необходимо было убедиться, что он жив.

   Когда я второй раз проснулась между Рисом, и Галеном, Ройял спал калачиком на подушке у меня над головой, похожий на нечто среднее между ожившей детской фантазией и видением из очень взрослых грез.

   Проснувшись, он блаженно улыбнулся и сказал:

   — Доброе утро, принцесса.

   — Прости, что я не дала тебе спокойно выспаться.

   — Мне приятно, что ты так обо мне беспокоишься.

   — Кто тут болтает в такую рань? — пробурчал Гален в подушку и сполз пониже, уткнувшись ухом в мое плечо.

   Рис только повернулся на бок, закинув руку мне на талию и немного на Галена. Я слышала, что он проснулся, но если ему хочется притворяться спящим, пусть себе.

   Мы с Ройялом перешли на шепот, и он спустился пониже, чтобы шептать прямо мне на ухо.

   — Другие феи ко мне ревнуют, — сказал он.

   — Из-за секса? — спросила я.

   Он провел рукой по изгибу моего уха, как обычный любовник погладил бы по плечу.

   — И это тоже, но еще из-за роста. Способность менять рост — редкий дар, здесь в доме больше никто так не может, только я. Все думают, не подарит ли им ночь с тобой такую же способность.

   — А ты как думаешь? — спросила я.