Преемственность

— Ай-яй-яй! Что же это такое, — запричитала травница, рассматривая странный укус — два аккуратных, чуть воспалённых следа на коже шеи чуть ниже уха. Вурдалаки так не кусают, они рвут плоть жертвы на куски. Тут же было нечто совсем иное.

— Линайя, девочка моя… Расскажи-ка мне все от начала до конца! Где ты встретилась с Уильямом и что он тебе говорил в бреду?

Девушка поведала о том, как Уильям пришел к пещере, в которой она пряталась от вурдалаков. Линайя старалась ничего не упустить, вспоминая, о чем он говорил по пути в Большие Варды.

Удда насторожилась, когда речь зашла о странном незнакомце.

— Аристократ? — переспросила она и снова накинула льняник на тело Уильяма. — Подойди, я хочу кое-что тебе показать.

Девушка подошла к Удде и та указала на следы укуса. Но Линайя лишь непонимающе похлопала своими голубыми глазами и пожала плечами — для нее это была просто ещё одна рана и не более того.

— Судя по всему, тот аристократ был вампиром, девочка моя! И он укусил твоего Уильяма.

— Но… что теперь с ним будет? Он как те вурдалаки станет? — вздрогнула девушка.

— Нет-нет. Вурдалаки — это звери, а вампиры-то совсем другие существа, хоть и похожие на нас. Как-то раз я сталкивалась с ними…

Удда на мгновение закрыла глаза, словно выуживая старые воспоминания из глубин памяти.

— Ох, давно это случилось… Тогда я ещё молоденькой была, как вот ты сейчас. Годков двадцать примерно. Работала я тогда прислугой на постоялом дворе. И как-то приехали к нам иноземные судари — сняли самую дальнюю комнату под крышей и заселились там вчетвером. А мне, значит, выпало обслуживать их: убираться, белье перестилать да одежду чистить за дополнительную пару даренов.

И вот они пробыли на постоялом дворе три ночи, ничего не ели, не пили. Остальная прислуга не замечала этого, а я ж их обслуживала, потому эта странность очень бросилась мне в глаза.

Тайну я их узнала случайно, в день Аарда. Наши все тогда веселились и смеялись, много выпивших было… И вот один из этих иноземцев увлек одну девку легкого поведения, Мареллу, наверх, в комнату. А я, не зная этого, пошла им отнести чистое белье. Поднимаюсь тихонько по ступеням, открываю дверь… А память девичья была, и постучать я забыла.

— И что же там было? — испуганно спросила Линайя.

— Четверо здоровых полураздетых мужчин облепили нагую Мареллу со всех сторон, как рыба облепляет прикормку, и сосали из нее кровь! Один к шее пристал, второй — к одной руке, третий к другой, а четвертый задрал ее ногу и у самого бедра вцепился клыками. И выглядели они, девочка моя, как обычные мужики…

Марелла уже мертвая была. Как сейчас помню её остекленевший взгляд. А эти кровососы тянули из нее последние соки, и кровь стекала по их подбородкам. Я как вскрикну! Но хоть ума хватило убежать, а то, гляди, и сама стала бы едой.

Позвала я хозяина постоялого двора, поднялись мы с мужиками, вооруженными чем попало, открыли дверь… А те четверо как ни в чем не бывало сидят и в карты играют. Подле них кувшин с вином, все четверо одеты. А девки нет… Хозяин — твой, кстати, дедушка — всыпал мне тогда по первое число! А после долго извинялся перед гостями, так как те платили хорошо. Да вот только после отъезда иноземцев в реке за городом нашли тело Мареллы.

Линайя перепуганными глазами посмотрела на лежавшего под льняником Уильяма и прижала руки к груди.

— Бабушка! Что же нам делать?

— Не знаю, девочка моя, не знаю… Хороший он, твой жених. Жалко парня.

— Откуда вы знаете, что он мой жених? — удивилась девушка.

— Не совсем я еще ослепла, детка… Видела я, как ты на праздник Аарда в саду венок ему на голову надевала. Окно-то моё единственное выходит в ту сторону, а в нем щели с палец. — Удда грустно глянула на Уилла. Хорошая пара могла бы получиться из этих двоих, да и детки народились красивые. Да видно не судьба. — Думается мне, что лихорадит твоего милого не от ран, а от того, что все меньше в нем от человека и все больше от того существа.

Травница подняла верхнюю губу Уильяма, но там были обычные зубы.

— Подождем пока, посмотрим… Надеюсь, что я ошибаюсь.

— А как быть с его матушкой? Ей же нужно сказать, что сын ее жив!

— Упаси нас Ямес, ты что такое говоришь! — воскликнула старуха. — Даже не заикайся о том, что Уилл жив.

— Но почему, бабушка Удда? — искренне не понимала девушка, продолжая наивно хлопать глазами.

— Потому что узнает матушка, узнает и весь город. А узнают люди, что они сделают с твоим любимым, а?

— Что они сделают? — эхом отозвалась девушка и втянула голову в плечи.

— Отрубят голову, насадят на вилы, сожгут, разорвут… Много чего могут сделать, доченька! Когда люди испуганы, они превращаются в зверей.

— Но Уилл же вырос здесь, его все знают!