Преемственность

А ещё среднерослые южане с темной от солнца кожей и такими же темными глазами очень трепетно относятся к нашей северной внешности, так что в борделях на юге голубоглазые и бледные лицом девушки пользуются большим спросом, — Филипп замолчал, хмыкнул и добавил с тихим смехом. — Это мне Гиффард рассказывал, сам я не ходил по борделям в Ор'Ташкайе. Да и в целом мое путешествие на юг заняло лишь неделю, так что я не знаток южной души, увы. А вот старина Гиффард рассказывал те еще истории о южных землях.

— Но… Вы же сами только что рассказывали, что северянам там не рады, — осторожно заметил Уильям, не прекращая исписывать бумагу каракулями.

— Гиффард — это другое… Все благодаря дару, который есть и у тебя. Когда ты пьешь кровь человека, то получаешь от него воспоминания из жизни, пропускаешь сквозь себя поток мыслей, желаний, стремлений. Прожив сотни и сотни выпитых жизней, Гиффард стал гибким и всегда видел этот мир ясно и четко, через призмы тысячи глаз. Поэтому он слыл среди Старейшин чудаком, хоть и уважаемым среди всех, но общался по большей части тепло лишь с Тастемарами да с Лилле Аданами.

— Лилле Адан?

— Да, это Мариэльд де Лилле Адан, графиня Ноэльская, представительница очень старого рода. Только её владения имеют сухопутное сообщение с югом.

В дверь негромко постучали. К великому сожалению Уильяма, утренняя общительность графа тотчас испарилась. В кабинет вошел стройный мужчина средних лет. Его приятную внешность портили сильно оттопыренные уши. Заметив пачку корреспонденции в руках у вошедшего Уильям сообразил, что перед ним Базил.

— Господин, доброе утро! — Базил отвесил смиренный поклон графу и, задержал изучающий взгляд на Уильяме, о котором был наслышан, но еще не видел.

Учтиво улыбаясь и кидая взгляд то на Уильяма, то на Филиппа, слуга подошел к письменном столу и опустил на него кипу бумаг.

— Прошу простить меня за то, что не принес вчерашний привоз писем, господин. Здесь и вечерние, и утренние письма.

— Хорошо, — спокойно ответил граф. — Базил, это Уильям, наш гость. Уильям, это Базил Нотифуллус, внук нашего управителя Него.

Уильям привстал с кресла и протянул для приветствия руку стоявшему рядом со столом Базилу. Однако слуга, увидев этот жест равного по статусу, стушевался и, захлопав глазами, замер. В кабинете повисла напряженная тишина, пока, наконец, Базил не протянул неловко руку и ответил мягким, неуверенным рукопожатием. Граф наблюдал за простодушным порывом рыбака и за смущением слуги с нескрываемым интересом и едва заметно улыбался.

Базил откланялся и быстро исчез.

— Приступим!

Как только дверь за Базилом закрылась, Филипп вскочил с кушетки и стал перебирать письма. Отобрав из пачки несколько самых простых, он положил их перед Уильямом. Затем он обошел письменный стол и встал рядом, изучая каждое его действие. Именно так он нависал над Леонардо вчера.

Филипп взглянул на расписанную бумагу и тихо вздохнул от кривизны почерка. Видно, что Уильям старался, но все-таки… Воистину, вложи перо в хвост лошади, и то получилось бы приличнее! Граф понимал, что полуслепому старику-служителю, обучавшему мальчика грамоте, было не до красоты почерка, но отправлять ответы с такими каракулями, пусть и разумными, Филипп не мог. Что ж, придётся сажать Йеву переписывать ответы, если ситуация с почерком не улучшится. Но с другой стороны, все это мероприятие с корреспонденцией было организовано скорее из любопытства, чем от реальной нужды.

И хотя Филипп планировал изначально лишь объяснить общие принципы составления ответов и сильно не утруждать Уильяма, процесс незаметно увлек графа, и он так и не отошел от стола до самого обеда. Сначала он помог Уильяму составить первые письма. Граф терпеливо объяснял, какой должна быть структура ответа и исходя из чего вообще его стоит строить. К радости Филиппа рыбак понимал хоть и не все из того, что пытался донести до него граф, но очень старался и постепенно вникал в суть деловой переписки. Тогда Филипп стал отбирать из кипы письма чуть сложнее предыдущих, это были уже не простые просьбы или письма вождей мелких деревушек, а отчеты более крупных поселений, где требовалось чаще считать.

К счастью, со счетом и отчетами у Уильяма проблем возникло намного меньше, чем с почерком. Благодаря книге о налогах, которая хоть и безнадежно устарела, но все-таки дала ему базовые знания в этой области.

Впервые за долгое время Филипп нащупал ту самую благодатную почву, посадив в которую семена знаний, можно было получить всходы. Рыбак хотел учиться и узнавать все новое, поэтому с радостью впитывал и запоминал все, что рассказывал ему граф. Филипп же, вспоминая нервного и не желающего обучаться Леонардо, который воспринимал попытки отца передать полезные в управлении знания скорее, как акт насилия над своей персоной, тяжело вздыхал. Попав на каменистую почву души Лео, семена знаний чахли и погибали, так и не взойдя. Быть может, дар Гиффарда сделает Леонардо более гибким и обучаемым — лишь на это и надеялся Филипп.